Уилбур Смит - В джунглях черной Африки
Взбираясь на вершину могущества, старый Нинг Хен Сюй многих женщин сделал вдовами, а их детей сиротами. Ходили слухи, что когда-то он возглавлял одно из могущественных тайных обществ Гонконга и что он до сих пор сохраняет тесные связи с Тонга. Сейчас этот страшный человек мог позволить себе быть и коллекционером, и художником, и поэтом, но в живых еще остались многие из тех, кто хорошо помнил прошлое и кто с величайшей радостью расплатился бы с Хен Сюем, воздав ему сполна за пролитую кровь невинных жертв.
В душе Таг нисколько не упрекал старого Нинга за грехи его молодости, как не смущали его и некоторые сексуальные слабости его сына. У Тага тоже имелись свои секреты, и лишь ему одному было известно местонахождение многих поросших травой могил в дебрях дикой Африки. Свою жизнь он провел в обществе людей, не ведавших ни стыда, ни жалости, ни угрызений совести. И не судил их за это. Гаррисон принимал человечество таким, каково оно есть, отбросив всякие иллюзии, и зарабатывал прибыли везде, где только можно.
На официальное приветствие охранников Чжэн ответил кивком головы. Проехав под изогнутым аркой брюхом «Везучего дракона», они оказались в поистине волшебном месте. Здесь цвели прекрасные сады и сияли под солнцем прозрачные пруды с перекинутыми через них изогнутыми китайскими мостиками. В чистых водах скользили стайки золотистых рыбок; белоснежные голуби ворковали на карнизах священных храмов. Постриженные зеленые лужайки завораживали, как шелк китайских кимоно; восхитительные рододендроны радовали глаз. И вокруг царили такие тишина и покой, что создавалось полное ощущение сказочности этих невиданных красот.
Лимузин подкатил к зданию, живо напоминавшему Гаррисону миниатюрный Зимний дворец в Пекине. Из прелестных фонтанов возле здания высоко били искрящиеся струи воды, рассыпаясь разноцветными брызгами в прохладном высокогорном воздухе. Целый кортеж слуг в белых пиджаках выстроился по обе стороны от входа, приветствуя Гаррисона. И пока Чжэн Гон провожал Гаррисона в дом, они низко склоняли головы перед ним.
Покрытые деревянными панелями стены дома развели, так что сады казались органичной частью его внутреннего убранства. Меблировка дома поражала простотой и чрезвычайной изысканностью. Сверкал паркет из красного кедра, в воздухе благоухал вечнозеленый самшит. Несколько керамических ваз, которые могли бы составить гордость любой музейной коллекции мира, украшали комнату, в центре которой росло деревце цветущей вишни.
— Служанка приготовит вам чай, сэр Питер, — сказал Чжэн, — другие слуги позаботятся о ванной и ваших чемоданах. А потом вы, наверное, захотите отдохнуть. Отец приглашает вас на ленч в двенадцать тридцать. Я зайду заранее и провожу вас к нему.
«Значит, это дом для гостей», — решил Гаррисон, но не подал виду, насколько потрясен увиденным. А Чжэн продолжил: — Разумеется, все слуги в полном вашем распоряжении. Если вы чего-то пожелаете, — Чжэн сделал небольшую паузу, искоса поглядывая на Гаррисона, — вам нужно просто попросить слугу. Вы почетный гость моего отца. Ему будет крайне неприятно узнать, что вам хоть чего-то в этом доме недоставало.
— Вы и ваш отец слишком добры, — поклонился в ответ Чжэну Гону Гаррисон. Были времена, когда Таг не преминул бы воспользоваться столь ненавязчивым предложением. А сейчас он благодарил судьбу, что не подлежавшие никакому разумному контролю его сексуальные потребности отпали сами по себе. Столько сил и энергии — и все напрасно. Только ради того, чтобы в результате бесконечных сексуальных упражнений заиметь трех безмозглых сыновей и выплачивать алименты в размере двух миллионов долларов в год. Нет, с него хватит. Теперешняя его жизнь куда спокойнее и здоровее. А молодость — это всегда буйство, ненужные тревоги, смятение и хаос. На девушках-китаянках, которые помогли Гаррисону спуститься по кафельным ступеням в горячую, благоухающую воду бассейна, были надеты лишь коротенькие белые юбочки. Как истинный знаток и ценитель прекрасного, Таг любовался их шелковистой персиковой кожей и розовыми сосками. Что-то похожее на сладкую истому сковало на миг его чресла, и Таг тихонько усмехнулся.
«Да, — с блаженством погрузился он в голубую воду, — я счастлив, что молодость уже прошла».
Гаррисон отверг приготовленные для него вышитые шелковые одежды и надел рубашку с галстуком и один из своих костюмов — все купленное в самых роскошных европейских магазинах.
В этом цветном балахоне я буду выглядеть как клоун. Старый Нинг отлично знает это, потому он и попытался вырядить меня…» — с улыбкой подумал Гаррисон.
Молодой Нинг ждал его в назначенное время. Он оценивающе пробежал глазами по костюму Гаррисона, но выражение его лица не изменилось. «Странно, что я не купился на все ваши штучки. Ты ведь об этом подумал, а, Нинг? — мысленно спросил китайца Таг. — Бог мой, да ведь не вчера же я родился на свет, господа!» Они неторопливо вышагивали по выложенной плиткой дорожке, останавливаясь, чтобы полюбоваться цветами лотоса и водяными лилиями в пруду и рододендронами, источавшими тончайший аромат, пока не нырнули под арку, увитую голубой глицинией, и тут же увидели дом Нинг Хен Сюя.
Дворец, построенный из чистейшего белого мрамора, с островерхой крышей, покрытой керамической плиткой, поражал воображение. Очень современное здание, и вместе с тем архитектура его была классической в полном смысле этого слова.
Гаррисон не замедлил шаг и не выразил свои чувства вслух. Он мгновенно ощутил, что молодой Нинг разочарован столь сдержанной реакцией. «Разумеется, китаец ожидал, что я, как и все, начну пялиться на этот сказочный дворец и восторгаться», — усмехнулся про себя Таг.
Патриарх семьи, Нинг Хен Сюй, был очень стар, старше Гаррисона лет на десять, а то и больше. Его высохшая, в мелких складочках и рыжих старческих пятнах кожа напоминала мумию Рамзеса II в музее Каира. На левой щеке Нинга сидела темная родинка размером с ягоду тутовника. Гаррисон знал, что в Китае принято считать, будто волосы, которые вырастают на родинке на лице, приносят удачу, и потому Хен Сюй никогда не срезал их. Целый пучок серебристых волос кисточкой свисал с темно-фиолетового шарика на щеке, ниспадая на скромную, свободного покроя рубашку из шелка.
«Хорош бы я был сейчас в расшитой драконами пижаме», — опять промелькнуло в голове Гаррисона. Он пожал протянутую руку, сухую и прохладную и абсолютно невесомую, словно птичья лапка.
«Странно, что Хен Сюй вообще не рассыпался в песок от старости», — подумал Гаррисон. Однако взгляд пронзительных глаз старика оставался ясным и жестким. Гаррисон почему-то представил, что у дракона, пожиравшего жителей Комодо, глаза, наверное, были точно такими же. — Надеюсь, вы хорошо отдохнули, сэр Питер, и не испытываете неудобств в моем скромном доме, — надтреснутый, сухой голос Нинга походил на шелест осенних листьев, гонимых ветром. Но по-английски старый китаец говорил прекрасно.
