Александр Беляев - Взлетная полоса

— Что ты там бубнишь? — недовольно прервала она его. — Ты думаешь, я что-нибудь тут слышу? Возьми табуретку, сядь здесь и рассказывай.

Сергей послушно взял табуретку и зашел в ванную. Юлю надежно скрывал пышный покров легкой как пух пены, над которым возвышалась лишь ее голова с собранным в тугой жгут волосами.

— Хороший шампунь я достала? — спросила она.

— Можно назвать его «Снежный обвал», — по достоинству оценил моющее средство Сергей.

— Завтра же возьму целую коробку, — решила Юля. — Так о чем вы еще говорили?

Сергей снова начал рассказывать о своей встрече с Александром Петровичем.

— Не то, — остановила его Юля. — Меня больше интересует твой объектив.

Но тут на Сергея вдруг накатило.

— А почему же тогда не приехала, когда я тебя просил? Когда ждал? — с упреком спросил он.

— Расскажи, как пришла тебе в голову сама идея? — пропустив мимо ушей его реплику и сразу тем самым обезоружив его, продолжала Юля.

— Не мне она пришла, Володьке, — признался Сергей. — Он тогда брякнул: «Я тебе не стрекоза», или что-то в этом роде. И с этого все началось. А почему именно стрекоза? А почему она видит и впреди себя и сзади? И пошло разматывать, и пошло…

Сергей увлекся воспоминаниями и вовсе забыл, где он и чем занята его собеседница. Лишь время от времени замечал, как щурит, что-то одобряя, зеленые глаза Юля. Сначала она слушала его молча, потом стала задавать вопросы. Она вникала во все детали, все понимала, и ему было интересно ей рассказывать.

— Чем же закончилась ваша беседа? — неожиданно прервала она его рассказ.

— Извини меня, но, по-моему, шеф малость обалдел, — не стал скрывать Сергей своего впечатления.

Юля на минуту задумалась.

— Боюсь, ты неправильно его понял, — решила она.

— Но он сам сказал, что не готов ответить мне сразу, — отстаивал свое мнение Сергей.

— И все же, думаю, ты его недооцениваешь.

— Но я говорю правду.

— Не сомневаюсь. И допускаю: он не был готов. Но к чему? Удивить его чем-нибудь трудно. Врасплох застать можно. А это разные вещи.

— Тогда не знаю, как ответить на твой вопрос.

— Я сама отвечу! — усмехнулась Юля. — Ты сделал самое оригинальное в своей жизни изобретение: и по замыслу, и по конструкции. Ты один стоишь половины нашего КБ.

— Не говори ерунды, — даже смутился Сергей. — Мы работали вчетвером:

— А Владимира ты еще не посчитал, — подсказала Юля.

— Да, и Владимир.

— И Занда:.

Сергей ничего не ответил и только отмахнулся рукой.

— Ладно, ладно. Я не стану сравнивать тебя с Леонардо или Эдисоном, — пообещала она. — И никому не скажу, что ты лишь всего-навсего самый обыкновенный гений:

— Тебе весело? — принял он ее шутливый тон.

— Весело! Мне всегда весело, когда ты делаешь умные вещи! — искренне сказала она. — А вообще я не русалка и не собираюсь тут ночевать.

— Так вылезай.

— Так давай тогу, сари или что ты там обещал?

— Простыню, — уточнил он.

— Какая проза! И это после такой пены! — вздохнула Юля. — Я уверена, такая пена Афродите даже не снилась.

— Но и простыня не халам-балам — накрахмаленная!

— Покарает тебя небо за такое кощунство, — подняла из воды руку Юля и погрозила ему пальцем. — Давай свою накрахмаленную. И встречай меня шампанским.

Шампанское он купил. Он знал, она его любит, и купил две бутылки полусладкого. Быстро достал одну из них из холодильника, открыл и стал разливать по фужерам. Он также знал: теперь уже она не заставит себя ждать. И действительно, один фужер еще был не полон, а Юля уже подошла к столу.

— Я не шутила, ты сделал очень интересную работу. Я за тебя рада и, если хочешь, даже горжусь тобой, — сказала она.

— Ее еще надо доделывать, эту работу, — ответил он.

— Знаю, — согласилась Юля. — Но это уже другой этап. И он зависит уже не от тебя. А то, что должен был сделать ты, сделано великолепно. Так у нас не сделает больше никто. Я пью за тебя. — Она выпила и попросила: — Налей еще.

Он налил.

— Но ты не понял отца. Того, другого этапа, может и не быть, — продолжала она. — Я знаю отца. Хотя в последнее время, откровенно говоря, перестала его понимать.

— Почему может не быть? — насторожился Сергей.

— Ты должен знать: что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку.

— Ну, это мы еще посмотрим, — усмехнулся Сергей.

— Хорошо, посмотрим, — не стала спорить Юля. — Ты прав. Добивайся. Пробивай.

— Но если что-нибудь знаешь — скажи, — попросил Сергей.

— Я не знаю ничего конкретного. Но знаю обстановку и о ней говорю. Каждый раз, когда ты что-либо предлагаешь КБ, ты взбираешься на ступеньку выше. Тебе, естественно, завидуют. Но дело даже не в этом. Просто каждый раз ты непременно кого-то теснишь.

— Неправда. Никого я не тесню.

— Правда. И это видят и знают все. — Юля подумала и добавила: — Все, кроме тебя.

— Тогда я тут ни при чем, — решил Сергей.

— И это правда, — согласилась Юля. — Ты не выскочка и не карьерист, и поэтому друзей у тебя гораздо больше, чем недоброжелателей.

— А ты меня любишь? — спросил Сергей.

— Конечно. Я настолько к тебе привыкла, что без тебя уже не смогу.

— Но почему тогда так мало берешь?

— Есть и другие привычки. А вот ты, кажется, ко мне уже охладеваешь.

— Не выдумывай, — сказал Сергей и поймал себя на мысли, что сказал, пожалуй, тоже по привычке.

— Тогда в чем же дело? — лукаво улыбнулась Юля. — Или тебе не нравится мой загар? — Она открыла плечо и показала ему каштанового отлива тело.

Загар очень ей шел. Он был не слишком темным и не слишком светлым, как патина на старинных бронзовых скульптурах, которые всегда стоят дома, никогда не попадали под дождь, не обжигались солнцем и не обдувались ветром и потому не огрубели, а светились откуда-то изнутри.

— Или ты стал настолько современным мужчиной, что мне уже самой во всем и до конца проявлять инициативу? — продолжала Юля. — Ну что ж, тогда хоть слушайся меня. Иди ко мне, мой большой и ершистый ребенок. — Она взяла его за руку и потянула к себе. — Я право же очень тебя люблю. Даже не предполагала, что способна так полюбить. Тоскую, когда тебя не вижу. И всегда хочу быть с тобой.

— Так что же тебе мешает? — невольно вырвалось у Сергея.

— Наверно, трусость, — усмехнулась Юля. — И то, о чем я тебе говорила. И трусость. Столько нужно всего ворошить. Но люблю! Ей-богу, люблю!

Сергей хотел что-то ей ответить, но не нашел никаких слов. Он посмотрел в ее зеленые глаза и шагнул ей навстречу: