Туарег 2 - Альберто Васкес-Фигероа
– Но чего вы хотите добиться, удерживая нас? – задал вопрос старший. – Сомневаюсь, что один из козлов, сделавший то, что сделал, согласится вернуться и попросить прощения.
– В таком случае я вам сочувствую.
– Хотите сказать, что готовы убить нас?
– Это естественный конец, который ожидает заложников, если не выполняются требования тех, кто их захватил, и…
– Еще один автомобиль едет!
Гасель посмотрел на прервавшего разговор брата, стоявшего у входа.
– Ну и ну.… Сколько, думаешь, нам еще понадобится? – Он кивнул на заложников.
– Чем больше, тем лучше. Не знаю.
– Ну, пятерых-шестерых будет достаточно. Если больше, они доставят проблемы.
К полудню, когда раскаленным воздухом уже нельзя было дышать, семь потных пленников, один из которых примчался на мотоцикле, сидели в шатре из верблюжьей шерсти.
Лейла и Аиша забрали из автомобилей воду и провиант, не считая это воровством. И воду и продукты придется разделить на всех.
К вечеру животные были навьючены и готовы к выходу.
Гасель присел на корточки перед сникшим мотоциклистом и наставил на него указательный палец:
– Ты вернешься туда, откуда прибыл. Твоя задача – задерживать всех остальных. Объяснишь ситуацию. Скажешь, что твоих товарищей я отведу в такое место, где их никогда не смогут найти. За ними проследит моя семья… Сам я останусь здесь – подожду, пока тот, кого зовут Марк, не предстанет предо мной. Ты понял?
– Да, – неуверенно кивнул парень.
– Ты в чем-то сомневаешься?
– Только в одном. Вы намерены убить их?
– Если не будет другого выхода – да.
– Всего лишь за каплю воды?
– Хочешь пить?
– Очень.
– Тогда я тебя оставлю здесь, без воды. И завтра ты убьешь свою мать, чтобы получить хоть каплю. – Он вытащил из ножен остро отточенную кумию и разрезал толстые ремни, связывавшие руки парня. – Иди!
– Можно попить хоть немного?
– Нет.
– Но у меня рот пересох!
– Это позволит тебе лучше понять, какое преступление совершил твой друг.
– Он не мой друг! – громко возразил парень. – Я никогда его не видел!
– Серьезная ошибка с твоей стороны – пуститься в авантюру, не зная, что за люди путешествуют с тобой, – заключил туарег. – Так ты едешь, или я отправлю другого?
– Еду, еду! – поспешил ответить парень и посмотрел на других пленников. – Держитесь тут. Через пару дней все будет решено.
– Да уж постарайся… И, пожалуйста, пусть оповестят наши семьи.
– Да, конечно… – Парень выругался и добавил на немецком: – Какая же потаскуха родила этого козла! Ты смотри, как все организовал!
Все еще сыпя проклятия, он вскочил на свой пыльный мотоцикл, завел его и через несколько секунд летел по равнине.
Гасель и Сулейман долго смотрели ему вслед. Наконец младший брат заметил:
– Будет лучше, если мы прямо сейчас отправимся в путь. Нам надо добраться до пещеры, прежде чем начнет светать. Днем с самолетов нас легко засекут.
– Будь осторожен в горах.
– Сам знаешь, что буду.
Спустя полчаса маленький караван тронулся на север.
Возглавляли его три верблюда, на которых сидели Лейла, Аиша и Сулейман. Четыре других были нагружены пожитками. В хвосте плелась вереница пленников, на чьих лицах отражался страх.
– Куда нас ведут? – спросил один, с трудом разлепив губы.
– В одно надежное место, – обернулся к нему Сулейман. – Вам нечего нас бояться, мы не бандиты. Как только виновный будет наказан, вернетесь домой живыми и здоровыми.
– Но почему бы не ускорить возвращение? У меня в машине спрятаны сто тысяч франков на непредвиденный случай. Уверен, что у других есть заначка. Деньги ваши, но только отпустите нас!
– Можете быть уверены, ваших денег никто не возьмет. Они здесь годны лишь для разведения огня. Советую помолиться вашему богу, чтобы тот, кто все это завертел, поскорее пришел повиниться.
– А если он этого не сделает?
– Мой брат их убьет.
– Спаси нас, Боже! – чуть ли не хором воскликнули пленники.
Когда караван скрылся за скалами, защищавшими селеньице от грозного харматтана, дувшего по нескольку недель, Гасель Сайях сел под любимой пальмой и начал ждать с тем спокойствием, на которое способны только люди, живущие в песках и на каменистых равнинах.
Когда он был еще ребенком, отец научил его прятаться в песке целый день, оставляя снаружи только нос и глаза. Жара, жажда, скорпионы и змеи в расчет не принимались. От него требовалось превратиться в камень, не шевельнуть ни единой мышцей, чтобы не выдать себя. Он дожидался, когда пугливые антилопы приближались совсем близко, и только после этого нажимал на спусковой крючок. В пустыне патроны ценились дорого, нельзя было тратить их впустую, и хороший охотник никогда не стрелял, если не был абсолютно уверен, что не промахнется.
Выдержка была шкурой, в которую туарег заворачивался, когда это было нужно.
Выдержка была оружием, благодаря которому туареги побеждали там, где другие племена терпели поражение.
Выдержка была добавочным геном у туарегов, «синих людей» пустыни.
Гасель Сайях сидел, смотрел на опустевший очаг и думал, думал…
Он осознавал, что путь, который был выбран, тяжел. По сути, он вступает в борьбу с новым миром, где столько всего удивительного, вооруженный одним лишь старым ружьем. Но он не мог поступить по-другому – поколения его предков прокляли бы его за неумение защитить честь самого прославленного из народов: народа Кель-Тальгимус.
«Принадлежность к племени Кель-Тальгимус делает нас не такими, как все вокруг, – говорила ему мать много лет назад, когда он спросил ее о причине, по которой его отец ввязался в непосильную, как казалось, авантюру против армии. – У нас свои представления о добре и зле, о справедливости. Мы по-другому относимся к смерти. Каждый из нас готов умереть, если понадобится защитить тех, кому мы предложили свою дружбу. И мы вступим в смертельную схватку с теми, кто нас оскорбляет. Говорят, на зеленых равнинах рая есть только одна гора, и она – для туарегов. Поэтому мы, туареги, при жизни обязаны совершать больше подвигов, чем остальные, чтобы получить право сидеть на ее вершине. Закрой глаза и представь эту гору, сынок».
Он часто вспоминал слова Лейлы и, когда на сердце было тяжело, мысленно взлетал на вершину той самой горы. Ему казалось, что он видит отца рядом с его верным верблюдом Р'Орабом. Отец умиротворенно созерцал пустыню, которая была ему ближе всего великолепия рая.
Его отец стал знаменит благодаря своим геройским поступкам, а посему тот, в ком течет его кровь, просто обязан быть таким же сильным и
