Клаус и настоящая принцесса - Мэри Соммер
Сопровождал преступницу только гонец номер 2. Он, как и цепочка его работодателей – от заместителя главы королевской канцелярии до самого короля – несправедливо полагали, что молодая девушка «и так никуда не денется». Для приличия фальшивой принцессе связали руки. Добротный узел, надо отметить, уже некоторое время имел декоративную функцию.
Впереди дорога упиралась кромку Янтарного леса. Здесь пролегал короткий и, в общем-то, единственный путь в Минтию; путешественники часто не подозревали, что недавно тут прошёл их знакомый, а дорога знала.
– Эй, любезный, – Фиренца расправила плечи. – Вижу там таверну у леса. Мы могли бы остановиться ненадолго?
Гонец номер 2 подстегнул лошадь, и телега покатилась быстрее.
– Не положено, – ответил он.
– «Не положено», надо же… – Девушка горестно охнула. – Только-только конвоиром заделался, а уже перенял жаргон грубого вояки. Ведь гонец – это работник умственного труда: всё знает, запоминает, являет собой источник важных и срочных новостей. Не верю, что сердце твоё так быстро зачерствело. Мне бы только умыться, освежиться. Ты хоть знаешь, как преет место, – Фиренца поёрзала – юбка пошуршала, – на котором приходится долго сидеть?
Номер 2 был гонцом и большую часть жизни провёл в седле. Соответственно, сидя. Он знал.
– Я не развяжу тебе руки.
– Конечно.
– И пойду с тобой.
– Конечно.
Гонца нашли только пять часов спустя. О, нет, не волнуйтесь – нашли живым и в добром здравии. Непоправимый ущерб был нанесён только его настроению, гордости и готовности доверять женщинам. Хозяин «Синего мухомора», посетив уборную, обнаружил там молодого человека в крайней степени смущения. Во рту гонца торчал кляп, руки были связаны его же брюками – на ногах брюки, ясное дело, отсутствовали (тут читатель догадывается о происхождении кляпа и брезгливо морщит нос).
А Фиренца тем временем уже бодро шагала по кроличьей тропе. Она не забрела сюда по ошибке или неосторожности. Фиренца, как и другие, не разнеженные дворцовыми стенами, знала, что кроличья тропа – самый короткий путь туда, куда нужно. Да-да, куда нужно у всех разное, а верный путь один.
Если, конечно, получится выжить.
Впереди раздавался ритмичный стук топора.
~~~
Ведьма Латгард не жила в маленьком лесном домике. Ни в деревянном, ни в пряничном – зачем ей эти нашествия любопытных детей?
У неё был трёхэтажный особняк со всеми удобствами. В остальном Латгард походила на других ведьм (понятие отличное от колдуньи, которое не подразумевает приставки «злая» и прочих отягощающих): собирала травы и варила зелья в медном котле, подрабатывала приворотами, отворотами и переворотами (не спрашивайте), общалась с четвероногими, а также крылатыми лесными жителями и уважала право метлы не мести пол.
Одно из зелий Клаус как раз потягивал, расположившись на диване в гостиной. Перед ним поставили зеркало и велели пить, пока с лица не сойдут все пятна, и ни глотком больше. Ведьма же увела своего крестника в другую комнату шептаться о чём-то родственном.
После каждого глотка Клаус проверял отражение: считал пятнышки, сравнивал цвет лица с оранжевой подушкой, которую ему выдали в качестве образца. Затем он переводил взгляд на круглый столик в центре комнаты, откуда манила румяными корочками и лимонным ароматом тарелка бисквитного печенья. Клаус облизывался и пил горькое зелье – больше он без одобрения Никса ничего есть не станет.
Вкусная еда обесценивается, когда её в достатке. Привыкший к четырёхразовому питанию от лучших поваров Алфена принц неподдельно страдал без завтрака из омлета и двух сосисок, обеденного супа с гренками, яблочного штруделя на полдник и сытного ужина с тремя переменами блюд. Он думал о еде даже чаще, чем о возлюбленной, за что ругал себя и торопливо перепредставлял булочки.
Никс с крёстной вернулись. Гном хмурился, чуть пошатывался, щёки над рыжей бородой были бледнее мела. Не взглянув на принца, даже не прокомментировав его глупый вид, он опустился на стул в углу комнаты и задумался. Ведьма бодро подошла к Клаусу и села рядом на диван. Её причёска качнулась.
– Ещё три больших глотка, и достаточно. А потом чай будем пить.
Таким тоном генерал Арман отдавал приказы войску, а королева Грета стыдила мужа за ночное поедание сливочных десертов.
– С печеньем? – спросил Клаус.
– Безусловно.
Ведьме Латгард было примерно от сорока до семидесяти лет. Она носила яркую одежду цветов леса: травянисто-зелёную юбку, жилет оттенка дубовой коры поверх незабудковой блузы и башмаки с помпонами из неувядающих одуванчиков.
– Мне тут пересказали муки твоего сердца. – Ведьма обхватила ладонями лицо Клауса. Наклонившись, она коротко дунула поочерёдно в оба его глаза и поцокала языком.
– Я ищу возлюбленную.
– Да-да.
– Мне советовали идти за ней на край света.
Латгард закатила глаза, и её причёска качнулась.
– Края света не бывает – свет бесконечный, балбес. – Убирая руки, она легонько шлёпнула Клауса по щеке. – Теперь только мои советы будешь слушать.
Клаус не собирался, но голова его кивнула.
– Однако направление ты выбрал правильное, – продолжила ведьма. – Дальше на юг иди. За крошечным королевством Дирдорф течёт река Наоборот. Там свою суженую и увидишь.
– Ровена будет там? – Клаус воодушевился.
– Я ведь только что именно это сказала.
– А если мы идём в одну сторону, можем и раньше встретиться? Велика же вероятность!
– Практически нулевая, – Латгард переглянулась с Никсом. Причёска, само собой, качнулась. – Слушай самое главное. Найдёшь Ровену – поцелуй её в тот же миг, иначе…
– Обещаю!
– …иначе новая разлука вас ждёт. А теперь, самое главное. Если по пути вздумаешь кого-то другого целовать, не увидишь свою Ровену больше никогда.
– Я и не собирался.
Клаус мысленно похвалил себя за то, что не попался на уловку колдуньи с кроличьей тропы. Рассказывать об этом, чтобы заслужить одобрение остальных, он почему-то не захотел.
– И наконец, самое главное, – ведьма посмотрелась в зеркало и заправила выбившуюся из причёски деревянную ложку. – Гном с тобой пойдёт. Береги его и слушайся во всём. Один пропадёшь.
Об этом Клаус давно догадался, но снова решил промолчать.
7
– В печь они меня вздумали посадить, ха! – Фиренца звонко рассмеялась. – Три глупые курицы. Спорили, какая самая вкусная часть меня кому из них достанется.
– Грррр!
– Вот да. Одна из них выглядела, ты представь, будто её молнией шарахнуло. Ну я и говорю, мол, а почему у тебя, красавица, зубы частично отсутствуют, да череп не весь волосами покрыт. А другая взяла и хихикнула. Тут такое началось!
Вечерело. Фиренца сидела на пеньке у костра, над которым булькало в котелке кроличье рагу. К поварёшке она даже не притронулась – ела булочки с малиновым вареньем, которые раздобыла в таверне «Синий мухомор».
– Они совсем переругались, а про меня и забыли, –
