Дракоморте - Ирина Вадимовна Лазаренко
К пятнадцати годам он решил, что не будет сражаться с науками, от которых у него сводит челюсти, — достаточно выполнять поставленные задачи максимально добросовестно и вовлечённо, чтобы показать лучший результат из возможных. Йеруш был уверен, что это уже поднимет его выше большинства. Ещё в детстве, читая и перечитывая эльфские эпосы, он понял, хотя и не смог тогда сформулировать своё понимание словами: тот, кто всего лишь продолжает упорно двигаться вперёд, пусть небольшими шагами, но неостановимо, — в конечном итоге обгоняет почти всех. Рвать жилы на пути, пытаясь выдавить из себя больше возможного — глупость и пустая трата энергии, особенно если время требуется для более перспективных занятий. И, хотя это не совпадало с мнением родителей, которые считали, что он должен ставить своей целью абсолютный успех абсолютно во всём, Йеруш принял как данность: существуют науки и сферы деятельности, в которых он никогда не станет так хорош, как какой-нибудь другой эльф, которому судьбой и природой даны другие качества. К примеру, терпение или умение любить идиотскую математику — такими качествами, к несчастью, обладал клеще-слизний кузен.
— Почему бы тебе не брать с него пример, Йер? — частенько спрашивали родители, когда успехи сына в очередной раз их не радовали. — Почему бы тебе не поучиться у кузена усидчивости?
— Может, это вам надо было брать пример с дяди и тёти? — как-то раз огрызнулся на это Йеруш. — Может, тогда бы у вас родился кузен, а не я?
После этого родители два дня с ним не разговаривали, а потом снова принялись ставить кузена Йерушу в пример.
Он научился не терзаться из-за этого слишком сильно. Он научился не тратить время и силы на попытки стать лучше в областях, которые ему сопротивлялись и которым сопротивлялся он сам, а вместо этого сосредоточился на том, что казалось ему интересным и получалось успешней сложения цифр или запоминания исторических дат.
Коньком Йеруша оказалось всё, что связано с систематизацией понятий и данных, за которыми стояли живые процессы, а не пустые цифры прибыли. Например, нормы этикета, на который Йеруш стал смотреть с большим воодушевлением, как только понял, насколько этикет систематизирует общение, и что суть этикета — не столько ограничения, как кажется на первый взгляд, сколько огромная свобода: ведь ты всегда знаешь, как нужно себя вести, какие слова и поступки уместны, а значит — не тратишь время и силы на изнурительные угадайки, не маешься неловкостью, не обмираешь от страха сделать что-то неуместное, на что Йеруш был большой мастак.
Ещё больше его заворожило общезнание — за скучными фактами обо всём и ни о чём Йеруш разглядел изящную систему, которая позволяла раскладывать по полочкам решительно всё, что только вздумается разложить.
Живология — за неё Йеруш в своё время схватился так рьяно, что едва не забросил все остальные занятия, поскольку живология открыла ему бесконечность важных вещей, косвенно связанных с его любимой водой.
Йеруш ужасно уставал от занятий и бесконечной дополнительной нагрузки, которую взваливал на себя добровольно, потому что это было не только интересно, но и обязано оказаться полезным в будущем. А усталость легко было смыть с себя в пруду с красно-жёлтыми рыбками. Стоило только войти в воду, даже просто коснуться её ладонями, как тело наполнялось силой и умиротворением. Йеруш заходил в пруд или садился на берегу, погружал в воду руки или ноги — и вода растворяла его напряжение, успокаивала волнения, уносила усталость и превращала её в новых красно-жёлтых рыбок.
В дни проверочных занятий на уроках всё чаще появлялась мать. Йеруш так хотел показать ей, несколько хорошо умеет справляться с разными заданиями, что цепенел и справлялся на самом деле хуже, чем мог бы. Но всё равно иногда ему доводилось услышать одобрительное хмыканье, а на одном занятии по этикету мать даже сказала:
— О, Йер, да ты просто молодец! Весь в отца! Только спину держи ровнее, ну что ж ты вечно как собака сутулая!
Похвала напомнила Йерушу о былых поездках на музыкальные вечера, когда мать поправляла воротник его рубашки и называла красавчиком. А однажды он подслушал, как мать рассказывала отцу, что учитель красивописания высоко оценивает системное мышление, острый ум и дотошность Йеруша, хотя и продолжает настаивать, что с целеполаганием и дисциплиной у него есть проблемы.
— Конечно, если бы он был ещё и дисциплинирован… — говорила мать отцу, и оба вздыхали.
Словом, хотя нельзя было сказать, что родители так уж довольны Йерушем, — ко дню своего шестнадцатилетия, к наступлению возраста первой эльфской взрослости, он знал, что подготовился к будущему настолько хорошо, насколько сумел за отведённое ему время и с доступными возможностями. Следующим шагом должен был стать Университет Ортагеная, где для изучения гидрологии организована целая кафедра. Прекрасный Университет в островном домене, окружённом водой.
Йеруш знал, что не может поехать в Ортагенай, поскольку должен следовать своему предназначению и работать в банке, но выяснил, что Университет допускает передачу базовых знаний и заданий почтой, без присутствия студента на кафедре и, конечно, без возможности претендовать на диплом и звание учёного в будущем.
Йерушу не нужен был диплом. Йерушу нужны были знания, которых он не мог получить в Сейдинеле.
В день своего шестнадцатилетия, самый важный день в жизни каждого подросшего эльфа, Йеруш попросил у родителей особенный подарок: разрешить ему в ближайший год или два заниматься не только банковским делом. Он страстно мечтал посвящать хотя бы немного времени изучению гидрологии.
Йеруш был готов на любые условия, он с радостью согласился бы дневать и ночевать в банке, по три раза пересчитать все монеты в каждом из подземных хранилищ, переписать начисто неисчислимые стеллажи архивных документов, сопровождать отца и даже дядю во время визитов к самым склочным, вонючим и безумным клиентам, которые способны спустить на банкиров собак или ткнуть непрошенным гостям подсвечником в лицо. Йеруш был готов пройти через всё это и многое другое, вывернуться наизнанку и навсегда бросить спать, чтобы стать самым лучшим, самым примерным работником банка и достойнейшим преемником, которого только мог бы желать его отец. Пусть только взамен ему позволят хотя бы один-два года, получая учебники почтой, изучать гидрологию в Ортагенайском университете!
Когда он думал об Университете — не мог усидеть на месте, так сильно колотилось его сердце, такой зуд появлялся в руках и ногах. Кровь пульсировала в
