Георгий Тушкан - Джура
— Ты очень наивен, юноша, — сказал Чжао, — я это вижу. Как ты попал к нам и как тебя зовут?
— Я Джура, из рода Хадырша. Не слышал? Раньше я думал, что на всем свете существует только род Хадырша и еще род купцов Тагая, а когда меня приняли членом в отряд…
Саид насторожился. Чжао перебил Джуру вопросом о том, перестала ли болеть его голова.
Чжао тихо шепнул Джуре, выбрав время, когда Саид уснул:
— Я тоже красный, хоть и никогда не был на советской земле, но молчи об этом.
Саид открыл глаза.
— Ага, секреты? — сказал он. — Собираетесь вести подкоп? Знайте же, я тоже убегу с вами, а не возьмете с собой — выдам вас немедленно!.. Я пошутил, не бойтесь меня. Видно, все мы в чем-то провинились у исмаилитов. Ссориться нам нечего, надо думать, как убежать отсюда.
— Неужели ты, Саид, не имеешь друзей и родственников среди сторожей? — спросил Джура.
— Ты в своем уме? Кто сидит в яме, для того один путь — в бочку, утыканную гвоздями, на виселицу. У меня есть дядя, мулла. Но теперь муллы продались и делают грязное дело, прикрываясь словами корана.
Саид любил поговорить. Джура слушал его невнимательно. Он смотрел вверх и пропускал мимо ушей рассказы Саида о лисах-оборотнях, злых духах, о святых гробницах, об опиекурильнях. Ничто не могло отвлечь его от горестных дум. Он тосковал по горным просторам, наполненным прохладным воздухом, тосковал по утраченной свободе. При мысли о басмачах он злобно стонал, не в силах скрыть свои чувства, вскакивал и снова начинал метаться. Тогда Чжао повышал голос, чтобы привлечь внимание Джуры.
Чжао видел, что с каждым днем Джура становится все мрачнее. Однажды он обратился к нему с вопросом:
— Знаешь ли, Джура, где ты сейчас находишься?
— Знаю, — буркнул Джура, недовольный тем, что прервали бег его мыслей, — в яме.
— Нет, я не об этом говорю, — продолжал Чжао. — Знаешь ли ты, что мы сейчас с тобою живем в китайской провинции Синьцзян? Южная половина называется Кашгария, а северная, за горами Тянь-Шань-Пе-Лу, — Джунгария. Если бы ты поднялся на виднеющуюся отсюда гору Муз-Таг-Ата — Отец Снежных Гор, ты увидел бы, что вся Кашгария похожа на чашу. На севере горы Тянь-Шань, на юге Куэнь-Лунь и Алтын-Таг, на западе Сарыкол, а на востоке огромная, как высохшее море, пустыня Такла-Макан, а за ней снова горы. По краям этой огромной чаши лепятся кишлаки. А какие здесь реки, ты знаешь?
— А какое мне дело! — рассердился Джура.
— Тебе надо знать, куда направить бег коня, если удастся выбраться из этой ямы.
Джура с интересом посмотрел на Чжао и подсел к нему. Чжао взял в руки кусочек белой кости и на ровном, утрамбованном полу вырыл горы, реки, пустыню. Саид сел рядом, и они спорили о величине оазисов, расположенных между пустыней Такла-Макан и горами. Чжао рассказывал о самых значительных из них, таких, как Кашгарский, Яркендский, Хотанский на западе, Керийский на южной окраине пустыни и Аксуйский, Кучинский и Маральбашский на севере.
Саид то и дело вырывал из рук Чжао косточку и исправлял направление дорог между оазисами и повороты реки Тарим, текущей две с половиной тысячи километров на восток до вхождения в озеро Лоб-Нор.
Они спорили, можно ли спрятаться в тростниках реки Таушкандарьи или лучше бежать к лесным людям на берега реки Кериидарьи.
Вдруг Джура хлопнул Чжао по плечу.
— К чему эти споры? — сказал он. — Максимов выручит меня, я знаю!
— А откуда он знает, где ты находишься? — спросил Саид.
— Максимов? — удивился Джура. — Он все знает. О нем все говорят, что он «человек, который везде»…
— Он не приедет за тобой, — уверенно сказал Чжао, — он не может прийти сюда за тобой — это чужая страна. Здесь байские законы, враждебные законам Страны Советов. Козубай не перейдет границу, и ты должен выбраться сам. Умел попасть в яму — умей и вылезть. Слушай и запоминай: эта страна находится за тысячи километров от Шанхая, но здесь живет много китайцев. Дорога идет через пустыню. Все товары сюда шли из России и частично из Индии. Англичане захотели совсем устранить русских купцов и даже закрыли после русской революции в тысяча девятьсот семнадцатом году границу. Еще раньше они заставили китайский народ покупать у них опиум. А кто курит опиум, тот погибший человек.
— Я знаю многих опиекурильщиков, — вмешался Саид. — За трубку опия они готовы отдать дочь. Кто много курит, работать не может, для того все счастье в красивых снах. Я курил, но вовремя бросил.
— Слушайте меня дальше, это вам полезно, — продолжал Чжао свой рассказ. — Началась «опиумная война». Передовые китайцы были против ввоза опиума, но англичане добились своего. Теперь они хозяева многих богатств Китая. Англичанам все мало. Они подкупили многих здесь, в Западном Туркестане, и командуют как хотят. Они захотели захватить весь Советский Туркестан и до сих пор для этого посылают банды.
— Моя тетка Курляуш у жен курбаши Тагая работает, — опять вмешался Саид. — Так она уверяет, что, когда захватят Советский Туркестан, англичане сделают Тагая эмиром и подпишут с ним договор. Ты плохо рассказываешь, Чжао, тебя скучно слушать. Я засну, а вы говорите тише.
Дождавшись, когда Саид захрапел, Чжао продолжал свой рассказ:
— Баи есть везде, их нет только в Советском Союзе. Много их и в Китае. Они продадут страну кому угодно: англичанину, американцу или японцу, лишь бы разбогатеть еще больше. Ты не думай, Джура, что китайский народ покорился. У нас тоже есть мудрые люди, которые понимают слова Ленина и чтут их. Красная армия Китая установила во многих областях Советскую власть и до сих пор воюет с предателями, продавшими народ в рабство иностранцам. И если бы не английское золото и оружие, Кашгария и Джунгария тоже были бы свободны. И если ты, Джура, избрал себе жизнь воина за счастье народа, учись терпеть.
За те дни, которые узники провели вместе, было сказано многое. Постепенно все привыкли друг к другу и начали откровеннее говорить между собой.
Дни не отличались разнообразием и походили друг на друга, как близнецы.
Некоторое разнообразие в жизнь узников вносили ссоры. Обычно Саид, показывая свои старые раны, рассказывал, где и как он их получил.
— Это было в пустыне Такла-Макан, — сказал как-то Саид об одной ране.
— Это было на кладбище в Яркенде, — сказал он через несколько дней о ней же.
А когда он добавил, что получил ее от индийского пундита,[41] когда тот обмерял истоки Желтой реки, Джура презрительно фыркнул.
— Я не вру, я там был! — закричал Саид и поклялся.
— Все равно врешь, — сказал Джура.
