Николай Камбулов - Обвал
— Мой фюрер! — вскрикнул Теодор возбужденно. — Я прибыл…
— Молчать! — оборвал его Гитлер. — Германская империя ждет от меня величайшего подвига. И я его совершу! Я и немецкий народ — это неразрывный сплав… Где Геббельс? — спросил он у секретарши Юнге, появившейся из другой комнаты. — Пусть он еще раз прочитает мне «Историю Фридриха Великого». Теодор, в период Семилетней войны с Россией король Фридрих Великий чуть не принял яд… Но вот умирает царица Елизавета. Ее наследник Петр III был другом и почитателем Фридриха. И Германия воспрянула! — Гитлер так энергично взмахнул руками, что френч упал с плеч, и из его нагрудного карманчика выпала ампула и откатилась по ковру к ногам Теодора.
«Это бред, бред! — со страхом думал о Гитлере бледный Теодор. — Однако ж все же вождь. — Он взглянул на ампулу, заполненную жидкостью янтарного цвета. — Вот случай показать свою преданность и заручиться…»
Теодор поднял ампулу.
— Мой фюрер! — воскликнул он. — Твое имя в сердце каждого немца! Я с величайшей радостью приму яд из этой ампулы…
Он открыл рот, но Гитлер приостановил слабым жестом.
— Мой Теодор, — еле слышно пролепетал фюрер, — пока рано…
«Мой бог, как трудно брать лидерство!» — с огорчением подумал Теодор.
Открылась дверь большой комнаты, и Теодор увидел, что там, в этой большой комнате, видно предназначенной для важных заседаний, полно высокопоставленных лиц, ему бросились в глаза Геббельс, Борман, Аксман, начальник госпиталя рейхсканцелярии профессор Хаазе и успевший каким-то образом проникнуть в эту комнату Роттенхубер.
Гитлер вдруг совсем обмяк, потускнел. Однако нашел в себе силы сказать:
— Цель остается та же — завоевание земель на востоке для германского народа. — И показал подошедшему к нему профессору Хаазе три ампулы: — В этих ампулах содержится смертельный яд.
Теодор ужаснулся: «Завоевание земель на востоке со смертельным ядом во рту! Какой бред!..»
Гитлер вдруг вскинул глаза на Теодора, произнес:
— Когда мы победим, кто спросит с нас о методе?..
«О нет! — тотчас же промелькнуло в мыслях Теодора. — Фюрер не собирается уходить из жизни… Крупп, Шахт, Стессен и другие владельцы концернов не позволят… Они уплатили ему миллиарды… Впрочем, зачем он им теперь нужен, раздавленный и почти одинокий. Будут искать другого, если сами уцелеют… А если уцелеют, то мне надо быть готовым показать им себя».
Гитлер вышел в большую комнату, дверь в которую тут же захлопнул напыщенный Аксман. Теодор решил переждать заседание важных лиц в саду, куда и отправился тотчас же. Через некоторое время — наверное, часа через три — Теодор увидел, как из запасного входа рейхсканцелярии во двор вынесли два трупа, завернутых в одеяла. Теодор напряг зрение: из одного одеяла виднелись ноги в ботинках. «Это ботинки фюрера, — определил Теодор. — Его, его ботинки! Итак, фюрера нет…» По торчащей из другого одеяла женской голове он узнал Еву Браун.
Оба трупа эсэсовцы опустили в небольшую яму без всяких почестей. Потом рейхслейтер Борман из канистры облил их бензином и бросил в яму зажженный факел. Из ямы пошел густой чад! Присутствующие на сожжении, за исключением Роттенхубера, отправились через запасной ход, в подземелье…
«Похоронили, как собаку», — отметил Теодор. Вскоре он почувствовал страшную усталость, свернулся калачиком и уснул здесь, под стеной…
3Он проснулся днем. Возле него лежал Ганс Роттенхубер.
— Похоже, фюрера и огонь не берет, — как бы думая вслух, произнес Теодор и повернулся к генералу.
— Берет не берет, — отозвался Роттенхубер, — а скажу прямо: тела Гитлера и Евы Браун горели плохо. Я спустился вниз, чтобы распорядиться о доставке горючего. Когда поднялся наверх, трупы уже были присыпаны землей, и часовой Гарри Менсхаузен заявил мне, что невозможно было стоять на посту от невыносимого запаха, потому он и присыпал их.
Роттенхубер надолго замолчал — наверное, думал уже о другом. Потом оживился, заговорил о Менсхаузене:
— Меня поразила расчетливость Гарри… Он, пробравшись в кабинет Гитлера, снял с гитлеровского кителя, висевшего на стуле, золотой значок в надежде, что в Америке за эту реликвию дорого заплатят… Знаешь, мой друг, ты можешь рассчитывать на Гарри Менсхаузена… Я тебе подошлю его.
Роттенхубер подполз к стене и скрылся в проломе…
Еще чьи-то трупы обливали бензином, поджигали факелами и сбрасывали в другую яму. Кто-то подполз со стороны входа в подземелье. Теодор оглянулся — Гарри Менсхаузен с небольшим чемоданом в руке.
— Гарри, я профессор Теодор, кого жгут?
— Супругов Геббельсов, — ответил Гарри. — А ведь можно было бы дождаться американцев… Профессор, мне приказано провести тебя в отряд прорыва, к Роттенхуберу.
Они бросились в пролом, благополучно пересекли площадь и затем кубарем скатились не то в ложбину, не то в широкий ров, где копошились люди. Человек, оказавшийся под Теодором, ладонью ощупал его лицо, зашептал:
— Ты профессор Теодор. Не дрожи, я лейтенант Цааг. Слушай меня внимательно…
— Ну?!
— После Крыма, в январе, я попал к американцам, бежал из плена. А через месяц англичане схватили меня, Суть такая, господин профессор, и англичане, и американцы допрашивали меня в плену, говорили: готов ли я на их стороне выступить против Советского Союза? — Цааг сдернул с рядом лежащей женщины широкое клетчатое пальто: — Переодевайся, господин профессор!..
Гарри сначала вел их подземной трассой — бетонные потолки, бетонные стены, утрамбован пол. Теодор поинтересовался:
— Гарри, куда эта трасса ведет?
Менсхаузен направил луч карманного фонарика в лицо лейтенанту Цаагу, отпугнул:
— Отойди на десять шагов!
Цааг отошел, и Гарри сказал Теодору:
— Эта подземка ведет к недостроенному фюрербункеру, в рощу. Там есть небольшая взлетная площадка и дежурит самолет. Хотели доставить туда фюрера и вывезти его на самолете из Берлина в страну, которую он сам назовет… Но теперь уже поздно…
Из подземелья они вышли на поверхность неподалеку от недостроенного бункера — обширная роща по краям занялась огнем. Теодор сразу увидел сидевшего на штабеле кирпича Роттенхубера, бросился к нему…
К группе советских воинов медленно подходил офицер в немецкой форме с поднятыми руками. Он на русском языке громко произнес:
— Господин майор! Имею честь, при условии сохранения мне жизни, выдать вам живого профессора Теодора, Теодор находится вон в той пылающей роще…
— Фамилия?! — потребовал Сучков от лейтенанта.
