Уилбур Смит - В джунглях черной Африки
Еды в лесу хватало, и за это бамбути также благодарили лесного Бога. Разве человеку нужны еще какие-то богатства? Насколько могла судить Келли, бамбути, как, наверное, никто другой на этой планете, были полностью довольны и счастливы своей жизнью, и именно этим во многом объяснялось желание Келли возвращаться к ним снова и снова.
Ей не терпелось найти своих маленьких друзей, и она здорово огорчилась, что не застала их там, где рассчитывала. Сидя на бревне в бывшем лагере, стремительно превращавшемся снова в джунгли, Келли раздумывала, как ей действовать дальше. Тщетно гадать, в каком направлении ушли бамбути, впрочем, даже обнаружив какие-то следы, отправляться по ним сейчас стало бы глупым безрассудством. Эти отметины за несколько недель были смыты дождями, их могли затоптать животные, к тому же Келли уверенно ориентировалась только на этом относительно небольшом участке леса. А затеряться навсегда на территории, превышающей пятьдесят тысяч квадратных километров, ей вовсе не улыбалось.
Видимо, ей придется отказаться от поисков и возвращаться в свой лагерь в Гондалу — «место, где живет счастливый слон». Со временем бамбути сами ее там отыщут, ей надо просто набраться терпения и ждать.
Она посидела еще некоторое время, прислушиваясь к лесным звукам. Казалось, что лес безмолвствует и в нем никого нет. И только когда ухо привыкло к этой странной тишине, Келли различила звуки, какими всегда полнился этот гигантский лес. Шуршание муравьев и тихое жужжание пчел, похожее на пиликанье настраиваемых скрипок, и веселое потрескивание цикад, подобное пощелкиванию крошечных кастаньет, и шорох невидимых крылышек — все это сливалось в полифонию оркестра великого множества ползающих и летающих насекомых. А на верхних ярусах леса перекликались и пели птицы, и с шумом перепрыгивали с ветки на ветку обезьяны, в то время как внизу между деревьями в страхе спасалась от кого-то маленькая антилопа, шелестя листьями, разлетавшимися из-под ее крошечных копыт.
Вслушиваясь в эту музыку, Келли подняла голову: ей показалось, что где-то высоко в деревьях раздался едва различимый, но отчетливый свист. Старый Сепу клялся когда-то, что это хохлатый хамелеон объявляет, что пчелиные улья переполнены и сезон сбора меда начался.
Улыбнувшись, Келли поднялась с бревна. Как биолог, она прекрасно знала, что хамелеоны не свистят. И все же… Она с улыбкой подхватила свой рюкзак и отыскала едва заметную тропу, ведущую в Гондалу. По мере того как она трусцой продвигалась вперед, ей все чаще попадались знакомые отметины на земле и деревьях. Некоторые странно изогнутые стволы она тут же вспомнила; узнала она и песчаные берега реки, и зарубки на деревьях, которые когда-то сама сделала своим мачете. Келли все ближе и ближе подходила к дому.
На одном из поворотов она вдруг наткнулась на огромную кучу еще парящего навоза. Келли осмотрелась, надеясь увидеть среди деревьев слона, но животное уже исчезло в глубине леса. Возможно, это был Одноухий Старик — старый слон с тяжелыми бивнями, которого часто видели в лесах возле Гондалы.
Когда-то огромные стада слонов бродили по просторам саванн, по берегам озера и в анклаве Ладо в северной части леса. Однако безжалостное преследование и уничтожение слонов на протяжении всего прошлого века сначала арабами-работорговцами и их слугами, вооруженными тяжелыми мушкетами, а затем спортсменами-любителями из Европы и охотниками за слоновой костью с ружьями, стрелявшими без промаха, почти полностью выбили все стада, а уцелевшие животные ушли в глубь леса.
Сердце Келли переполняла гордость от осознания того, что она жила в том же лесу, что и эти большие, мудрые животные, хотя встречала она их крайне редко. Но в честь одного из слонов назвали место, ставшее ей вторым домом.
У следующего ручья она решила искупаться, расчесать волосы и выстирать майку. Через несколько часов она прибудет в Гондалу. Однако едва успела она перевязать косу кожаным ремешком и спрятать расческу в рюкзак, как услышала рокочущий свирепый рев, от которого внутри у нее все похолодело. Вскочив на ноги, Келли схватила свою острую палку. Рев повторился, угрожающий и страшный, и у Келли сдали нервы. Сердце у нее бешено колотилось, от ужаса перехватило дыхание.
Слышать рев леопарда днем ей еще не доводилось — пятнистая кошка заявляла о себе обычно ночью. Вместе с тем ко всему, что вызывало подозрение, в лесу следовало относиться с опаской. Леопард заревел снова, и теперь уже совсем близко, почти у самого берега. Келли осторожно повела головой, ибо что-то в этом звуке ей показалось странным.
Ее охватило какое-то неясное предчувствие, но она по-прежнему выжидала, притаившись за деревом и держа палку наготове.
А потом наступила долгая тишина, и весь лес тоже замер, прислушиваясь. И тогда устрашающий рев раздался снова. Звук донесся с берега, примерно в дюжине метров от Келли.
Однако теперь неясное подозрение переросло в уверенность. И с криком, от которого стыла кровь, Келли ринулась в заросли, размахивая своей палкой. Внезапно в листьях лотоса у самой воды послышался шум, и оттуда выскочила маленькая фигурка, которая тут же метнулась прочь от Келли. Замахнувшись, Келли опустила палку на голые коричневые ягодицы, вслед за чем раздался оглушительный вопль.
— Ах ты, старый разбойник! — заорала Келли, снова поднимая палку. — Ты пытался напугать меня!
На этот раз палка не достала пигмея, ибо крошечная фигурка укрылась за кустом.
— Ах ты, жестокий маленький дьяволенок! — Она подстерегала его с другой стороны куста, а человечек кинулся обратно, шутливо вопя от ужаса, и чуть не задыхаясь от смеха. — Я отлуплю тебя так, что твой зад посинеет, как у обезьяны, — угрожала Келли, размахивая палкой, и они кружили и кружили вокруг куста, но пигмей никак не подпускал Келли к себе, умудряясь все время держаться на расстоянии. Только теперь уже и преследуемый, и преследователь оба заходились от смеха.
— Сепу, маленькое чудовище, я никогда тебе этого не прощу! — сквозь смех выкрикивала Келли.
— Я не Сепу, я — леопард.
Охваченный безудержным весельем, пигмей споткнулся, и она чуть не поймала его. Однако Сепу ловко отскочил и опять оказался на некотором расстоянии от Келли. В конце концов Келли пришлось сдаться. Не в состоянии больше смеяться, она остановилась, опершись о палку. А Сепу повалился на листья, схватившись за живот, и принялся кататься, икая от смеха. Слезы заливали ему лицо, струясь по морщинистым щекам и затекая за уши.
— Кара-Ки, — икнул он. — Бесстрашную Кара-Ки напугал старый Сепу!
Эту замечательную историю он станет рассказывать теперь всякий раз, сидя у костра на каждой новой стоянке, потешая и удивляя остальных бамбути, улыбнулась про себя Келли.
