Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Правда и вымысел
– Давай по порядку: кто такой, откуда, что стряслось.
Я назвал все, от имени до места рождения и прописки, знал, что участковому потребуется для проверки личности по адресному бюро.
Умолчал лишь о том, кем работаю, дабы не привлекать к себе повышенного внимания и не вызывать дополнительные вопросы, сказал что студент Томского университета.
– А не поздновато за учебу взялся? – небрежно усомнился он. – Тридцать три года…
– Учиться никогда не поздно, – отпарировал я.
– Да, но Христа в этом возрасте уже распяли, – блеснул знаниями участковый, чем слегка насторожил.
– Это Христа, а я простой смертный…
– Ладно, проверим. Как в тайге-то оказался?
Выяснить у старичка название поселка и в каком он районе, я не успел и не имел даже представления, по какую сторону хребта нахожусь, в Европе или Азии. А надо было назвать не только причину, по которой приехал сюда, а еще отправную точку, чтоб сориентироваться по времени.
Участковый называл леса тайгой, значит, скорее всего это Сибирь, точнее, восточная сторона Урала, возможно, Тюменская область. А если я попал в Свердловскую?…
– Не помню, – сказал на всякий случай.
– Как не помнишь? Пьяный был, что ли?
– Да нет… Вспомнить не могу.
– Интересно. – Сапоги у него заскрипели. – И когда начались провалы в памяти?
– Я недавно очнулся, еще плохо соображаю…
– Где документы? Паспорт?
Все вещи остались на заимке, но выдавать ее нельзя было ни в коем случае.
– Сгорели вместе с одеждой, – сочинил я на ходу. – Развесил сушить у костра, и уснул…
– Уснул!… А знаешь, что теперь для восстановления паспорта тебя надо отправлять в спецприемник? На месяц!
Об этом я знал отлично, и знал еще то, что истощенного и слепого туда не примут, в любом случае отправят в обыкновенную городскую больницу, а значит, все запросы и установление личности сделают (обязаны!), пока я лежу здесь. И выдадут справку.
– Я и так много пропустил… – залепетал я. – Конец учебного года, сессия…
– Будет тебе сессия на нарах! Если ты не можешь вспомнить, как в тайгу попал – какие экзамены?
– Ну чего ты пристал-то к парню? – вступился старичок. – Знаю я ихнего брата. Конечно, надрались в компании, вот и попал…
– Ты, Григорьич, помолчи пока, – попросил участковый. – Он должен сам вспомнить.
– Да где он вспомнит? Вон ко мне каждое лето едут из Перми, и студенты, и ученые, – затараторил дедок, наверняка подсказывая мне. – День сидят на Колве, вино хлещут, медовуху да песни поют, а ночью на гору залезут и летающие тарелки смотрят. Трезвые – так ничего не видят, а как напьются!… И было, терялись!
И так, я находился в Пермской области, где-то на севере, поскольку река Колва там и сейчас есть от чего плясать!
– Заблудился в лесу, – проговорил я. – Ночью отошел от костра и дальше не помню…
Видимо, участковому не очень-то хотелось вдаваться в подробности и версия моего соседа по палате для него была убедительной, по крайней мере, пьянкой он мог объяснить, почему я оказался в тайге. И мне она понравилась (причем так, что я потом с легкой руки старика действие романа перенес на Чердынь, Колву и Вишеру), однако «признаваться» впрямую нельзя и отвечать следует, ничего не утверждая.
– Ну, когда у тебя память отшибает? После бутылки? Двух?… Сколько выпили-то?
Я вспомнил, о чем просят студенты, когда попадают в вытрезвитель.
– Очень прошу вас… Не сообщайте в университет. Могут отчислить, много пропустил…
Участковый начал воспитывать, и это был хороший признак.
– Нажрался, заблудился, теперь из-за тебя надо сан-борт в райцентр гнать! А ведь не пацан, тридцать три года!
– Не надо санборт, – попросил я. – Отлежусь немного и уеду сам.
Только не сообщайте…
– На чем уедешь? Весна, дороги развезло и ни одного моста на речках.
– Да уж, нынче весна так весна. – добавил старичок. – Зима снежная была, в горах столько навалило…
– Нет уж, отправим, и еще вертолет оплатишь! – заявил участковый.
– Откуда деньги? На стипендию живу…
– Привыкли! Если студент, значит, никакой ответственности!
Отпустят волосья и ходят, недоросли, мать вашу…
– Чего уж так-то? – опять вступился дедок. – Ну, бывает, ошибся молодой человек. Все мы не святые…
– Ладно, отлеживайся, – слышно было, участковый сумку взял с тумбочки. – До чего себя довел, а? Дистрофик!… Хоть понял что-нибудь?
– Понял, на всю жизнь наука, – забормотал я ему в след. – Спасибо!
– А ты ведь не по пьянке в горах-то оказался, – уверенно сказал наблюдательный дедок, когда тот вышел. – И никакой ты не студент. Я их за версту чую.
– И тебе спасибо, дед, выручил. – Я сел на кровати, спустив ноги.
– Любопытно мне, как бы отбрехиваться стал, спроси он про глаза?
Отчего они заболели-то? Сразу оба на ветку наткнул? Или сор попал?
Может, трахома?
– Не знаю, что-то сделалось…
– Зато я знаю. У тебя глаза свету боятся, верно? Если б ты все время на свету был, с чего бы забоялись-то? Значит, долго в темноте сидел, глаза и отвыкли. И выходит, ты не по тайге плутал, а где-то под землей, в пещерах.
– У тебя железная логика, Григорьич.
– Да, логика есть – зубов нету, – мгновенно ответил он. – И долго плутал ты, пожалуй, месяцев пять.
– Не угадал. Всего три недели…
– Это ты милиционеру скажешь, три. Волосы-то у тебя темные и только концы на солнце выгорели. Значит, на четверть отросли без света.
– Сейчас так модно, я концы обесцветил.
– Чем обесцвечивал-то?
– Перекисью.
– А, тогда конечно, – будто бы удовлетворенный моим сообщением, старичок замолчал.
– На улице сейчас темно? – спросил я.
– Да уж первый час, пора спать ложиться. Больница хоть и поселковая, а соблюдать режим надо. Я ведь завтра домой! Доктор здесь строгий. Обычно за нарушение режима выписывают, тут наоборот… А я так по дому соскучился.
– Тогда выключай свет и ложись.
– И то верно. – Он простучал пятками и щелкнул выключателем. – Сплю я крепко, ничего не слышу, так что… А пещера есть, длинная, со всякими ходами. Ее только местные знают, и то не всякий… Зайти можно от истока речки Березовой. Значит, автобусом до Вижая, а там пешочком верст тридцать будет. Думаю, туда тебя занесло, а куда еще? В нее ведь попадешь, так можно не то что пять, и десять месяцев блукать. Один раз я залез – мать родная!
Не договорил и заскрипел сеткой кровати.
– Спасибо, Григорьич.
Стянуть повязку с головы не удалось, глаза замотали профессионально, пропустив бинт под волосами. Я нашел узелок, раздергал его и раскрутил повязку, под которой оказалась еще и бумага, вероятно, светонепроницаемая.
И разлепил веки.
