Учитель - Филип Жисе
— Кстати, Александр Петрович, — Николас набросил на плечи халат и сел в кресло. — Запомните сегодняшний день — 27 апреля 2012 года. С этого дня вас с нетерпением ждут в Полтаве.
— А по какой причине?
— Ждут вашего выступления на телевидении.
— Значит, ты все же звонил в Полтаву?
— Конечно звонил, — рассмеялся Николас. — А вы что думали, что не позвоню? Позвонил, договорился. Мне даже не пришлось никого упрашивать. От этих журналюг ничего не утаишь. В Полтаве о вас уже знают и безумно обрадовались, узнав, что вы гостите у меня. Они готовы были даже за вами машину прислать, только бы не потерять вас из виду. Вы же как перекатиполе, то здесь, то там. Но я отклонил их предложение с машиной, я и сам могу вас туда отвезти.
— Это что значит получается? Я буду выступать на телевидении? — старик почувствовал, как по телу пробежала легкая дрожь, и небольшое волнение охватило его.
— Конечно будете, — рассмеялся Николас. — Вы думали, я шутил? О жизни сердцем следует узнать как можно большему числу людей, ведь чем больше людей узнает, тем выше вероятность того, что мир станет хоть чуточку добрее.
— Значит я буду выступать на телевидении, — старик казалось не слышал того, что говорил ему Николас. Взгляд его был отстраненным, мысленно старик явно был не в квартире Николаса. Старик чувствовал, как страх перед выступлением покинул его, а на его место пришло легкое возбуждение. Понимание того, что о жизни сердцем узнает больше людей, заставило страх покинуть его сознание. Старик понимал, что боялся он не самого выступления, а того, как воспримут его идеи и его самого люди. Но старик был уверен, что главное быть самим собой, а то, как его воспримут другие не столь уж и важно. Важно было только то, что о жизни сердцем узнают тысячи людей.
— Я попросил их не спешить с передачей, так как неизвестно, когда мы приедем в Полтаву. Правильно я поступил? — словно издалека донесся голос Николаса.
— Очень даже правильно, — старик кивнул. — Неизвестно, когда я доберусь до Полтавы. Путь все же не близкий.
— Эй, Александр Петрович, вы слышите, что я вам говорю? Мы поедем вместе на моей машине. Я буду вашим личным водителем.
— А как же бизнес?
— Бизнес и без меня сможет обойтись. У меня куча помощников, пусть поработают, а я пока возьму небольшой отпуск.
— Тебе виднее, мой друг, — старик пожал плечами. — Только вот, я бы не хотел ехать в Полтаву на машине.
— На чем же вы хотите туда попасть? На автобусе или на поезде? Или может быть на самолете?
— Нет, нет, что ты, мой друг. Я за последнее время отвык от транспорта. Мне лучше пешком.
— Пешком? — недоумение появилось на лице Николаса. — Но на то, чтобы добраться от Кременчуга до Полтавы пешком, понадобится уйма времени да и ночевать где-то надо. Может все же на машине?
Старик вздохнул и посмотрел на Николаса.
— Мои желания могут казаться странными, но я, и правда, хотел бы отправиться в этот путь пешком. Здоровье мое не ахти, и я боюсь, что это последняя для меня возможность побыть наедине с природой, полюбоваться еще раз ее красотой. Знал бы ты, как прекрасен восход солнца, как изумительны закаты, как чист воздух в лесах и на полях моей неньки Украины, как медленно начинает течь время, когда ты покидаешь шумный город и оказываешься в царстве тишины посреди полей, на берегу реки, в березовой роще или сосновом бору, — старик замолчал и устремил мечтательный взгляд за окно.
Николас смотрел на старика и чувствовал, как его охватывает странное чувство. Старик говорил о вещах, о которых он давно уже позабыл в суматохе жизни. Если он и видел в последние годы закат, то только по телевизору, тишина его комнаты была ему более привычна, чем тишина леса или поля, а о свежем, чистом воздухе он мог только мечтать. Слушая старика, он мысленно рисовал картины того, о чем тот говорил. И чем ярче были эти картины, тем острее становилось чувство утраты, утраты чего-то важного, важного и невосполнимого. Поля и леса, рощи и реки — для старика все это было намного важнее, чем волнения по поводу ночлега или долгого пути, усталости или отсутствия какого-либо уюта. Именно в эти минуты Николас осознал, почему для старика так важна была жизнь сердцем — она не только привносила в его жизнь удовлетворение, но и позволяла ему видеть то, что не замечали, да и не хотели замечать другие люди. Среди моря хлама, в котором погряз современный человек, старик находил то, что наполняло его жизнь удивительными красками жизни. Именно в эти минуты Николас ощутил как где-то в глубинах его естества зарождается тяга к прекрасному и настоящему, тяга к жизни. Не той бессмысленной гонке за никому не нужным искусственным мусором, а к настоящей жизни — когда песня твоего сердца льется в унисон с дыханием природы, даря тебе счастье, осмысленность и удовлетворение. Именно в эти минуты в голове у Николаса рождалось решение, которого он поначалу испугался, но прислушавшись к музыке своего сердца, звучавшей с каждой секундой все громче, молодой человек почувствовал, как страх ушел, а его место заняло предвкушение новизны, чего-то давно забытого и влекущего.
— Александр Петрович, — Николас посмотрел на старика. В его взгляде не было страха и сомнений, лишь твердая, нерушимая уверенность в истинности задуманного. — Вы не против, если я присоединюсь к вам в вашем долгом пути к Полтаве?
— Ты хочешь отправиться вместе со мной в Полтаву? Пешком?
— Да.
— Тебя не пугает, что усталость и сомнения в правильности принятого тобой решения станут верными твоими попутчиками? Не пугает, что ночевать придется на открытом воздухе?
— Нет, не пугает. Вас же это не пугает, значит и меня не испугает.
— Тогда не буду тебя отговаривать.
— У вас бы это не получилось, реши вы это сделать. Мне действительно хочется испытать себя, проверить, что я за человек, из какого материала сделан. К тому же вы согласились познакомить меня с жизнью сердцем. Думаю, для этого у вас будет больше, чем достаточно времени.
— Ты прав, мой друг. То, что я тебе рассказывал раньше — это капля в море по сравнению с тем, что ты можешь узнать, оставшись один на один с природой.
— Вы меня заинтриговали, —
