Учитель - Филип Жисе
Шлепая босыми ногами по лужам, старик ни на миг не прекращал разглядывать окружавший его город, поэтому от его взгляда не укрылась стая собак впереди, возникшая будто из воздуха метрах в нескольких сотнях метрах от него.
Старик остановился посреди одной из луж, которую как раз переходил и устремил взгляд в сторону стаи. Что это были за собаки? Что они здесь делают, в этом забытом людьми мрачном месте?
Вой вырвался из глотки одной из собак. Разорвав могильную тишину города, он пронесся над крышами домов и исчез, растворившись в нежелавшей покидать город тишине. Но безмолвие воцарилось в городе ненадолго. Уже несколько мгновений спустя городской воздух задрожал от сонма собачьих голосов, голосов, рвавших тишину в клочья, не оставлявших ей ни грамма надежды на возрождение.
Старик выбрался из лужи и сделал несколько шагов в сторону воющих собак. Внезапно от стаи отделилась собака и побежала к старику. Старик остановился. Затих и вой. Собачьи морды все как одна повернулись в сторону удаляющейся от них собаки.
Старик же напряг зрение, стараясь получше рассмотреть собаку, бежавшую к нему. Страх пустил ростки в его сознании. Что на уме у этой собаки? Неужели решила напасть на него? Взгляд, невольно брошенный вверх, рассказал старику о том, что тучи, недавно клубившиеся на небе, начали рассеиваться. Горизонт окрасился желтизной, из-за туч вот-вот должно было выглянуть солнце.
Собака остановилась в сотне метров от старика и жалобно завыла. Сердце старика почему-то дрогнуло, когда он услышал этот вой. Он готов был поклясться, что уже слышал его.
Луч солнца выскользнул из-за тучи и устремился к старику. Старик прикрыл рукой глаза, защищая их от яркого солнца. А он-то думал, что здесь никогда не светит солнце. Как он ошибался! Местное солнце едва не выжгло ему глаза, когда он попытался получше рассмотреть собаку. На какой-то миг ему даже показалось, что он ослеп.
Старик опустил голову и закрыл глаза, погружая их в, ставшую такой желанной, темноту. Минуту спустя старик открыл глаза и вскрикнул. Собака сидела в пяти метрах от него и виляла хвостом.
— Шарик! — воскликнул старик, узнав собаку. — Ты вернулся!
Старик бросился к собаке, упал на колени и обхватил ее за шею. Слезы ручьем полились из глаз.
— Братишка, ты вернулся, — шептал старик, орошая шерсть собаки слезами. — Не покидай меня больше, прошу тебя.
Собака вывернулась из объятий старика и гавкнула, затем повернулась к стае и завыла. В ответ послышался многоголосый вой, один жалобнее другого. Перестав выть, собаки повернули головы в сторону старика и собаки возле него, после чего бросились в сторону и исчезли за углом ближайшего дома. Мгновение спустя издалека донесся вой. Шарик проводил взглядом лохматых сородичей, повернул голову к старику и гавкнул.
— Что ты хочешь мне сказать, братишка? — старик поднялся на ноги и посмотрел на собаку. — К сожалению, я не понимаю тебя.
Шарик махнул хвостом, отбежал от старика на несколько метров и снова гавкнул.
— Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? — догадался старик. — Иду, братишка. Иду. Только не покидай меня больше.
Старик последовал за собакой. Та побежала вперед. Пробежав несколько метров, она остановилась и обернулась, чтобы убедиться следует ли за ней старик. Так они и двигались: собака бежала впереди, а старик ковылял за ней следом. Через некоторое время дома поредели, улицы исчезли. Город, казавшийся старику бесконечным, вскоре остался позади. Глазам старика открылась картина, заставившая его сердце плясать от радости.
Впереди, насколько хватало видимости, простиралась зеленая цветущая равнина. Справа она тянулась к темной полоске леса на горизонте, слева же виднелась березовая роща и узкая лента реки, золотом блестевшая в лучах солнца. У реки паслись лошади, чуть дальше стадо коров и овец. В воздухе, преследуемые ласточками, с жужжанием носились мухи и комары.
Старик запрокинул голову. Небо над головой было чистым и безоблачным, только позади него, над городом, все еще клубились тучи.
Собака подбежала к старику и села у его ног. Старик улыбнулся и погладил собаку по голове. Взгляд его заскользил по равнине, задержался на реке, устремился дальше. Издали донеслось лошадиное ржание. Словно вторя ему, над равниной прокатилось коровье мычание и овечье блеяние.
— Идем, братишка, — старик почесал собаку за ухом. — Идем подальше от этого мертвого города. Идем навстречу тому, к чему стремятся наши сердца — навстречу живой природе.
Старик набрал полную грудь воздуха, воздуха чистого и свежего, как сама жизнь, затем выдохнул его, наслаждаясь возникшими в груди ощущениями. Полуулыбка появилась на его изрезанном морщинами лице. Обернувшись, старик в последний раз посмотрел на серую, неприветливую громаду города за спиной и двинулся прочь. Собака гавкнула, вскочила на ноги и побежала следом, виляя хвостом.
