Уилбур Смит - Охота за слоновой костью
– Истинную радость слоновая кость дает при прикосновении, – сказал он. – Кость соблазнительна, как кожа любимой женщины. Посмотрите на это зерно, сэр Питер, на это прекрасное переплетение, которое не повторить ни одному синтетическому материалу.
В музее был предмет размером и формой как футбольный мяч, но резной, точно кружево. Внутри было еще восемь шаров, один в другом, полностью разделенные и завершенные, как слои луковицы. Художник вырезал внутренние шары через крошечные отверстия во внешних слоях. В центре шара была вырезана роза, совершенная до мелочей.
– Три тысячи часов работы. Пять лет жизни мастера. Как это оценить? – спросил Хэнсу.
Через два часа после прихода в музей они наконец добрались до комнаты, где хранились нэцкэ.
В Японии во времена сегуната Токугавы только аристократам разрешалось носить личные украшения. Для вновь возникающего и укрепляющегося среднего класса пуговица-нэцкэ, пришитая к шарфу или закрывающая сумку с табаком, стала существенным элементом одежды. Красота и сложность резьбы подчеркивали статус владельца.
Хэнсу собрал коллекцию из десяти с лишним тысяч нэцкэ.
Однако, как объяснил он Тагу, здесь он может показать лишь несколько любимых статуэток, и среди них – нэцкэ собственного изготовления.
Их держали отдельно, и Тагу снова любезно предложили брать их в руки, чтобы восхититься мастерством.
– Конечно, пришлось разыскивать и выкупать собственные работы. – Хэнсу улыбнулся и потянул за кисточку, свисающую со щеки. – Мои агенты по всему миру по-прежнему их ищут. Полагаю, мне еще не удалось найти примерно сотню своих работ. Десять тысяч долларов, если найдете хоть одну, сэр Питер, – пообещал он.
– Они стоят каждого цента, – согласился Таг, разглядывая миниатюры.
Детали и исполнение великолепны, а темы охватывают широкий спектр бытия живых существ, от птиц и млекопитающих до людей, мужчин, прекрасных женщин и детей, во всех возможных позах и за всеми занятиями, от войны до любви, от смерти до рождения.
Каким-то образом художник Хэнсу смог преобразовать даже самое мирское и обыденное в возвышенное и возбуждающее. Сцены, которые в ином исполнении могли бы показаться порнографическими и грубыми, исполнялись духовностью, чем-то воздушным и трогательным.
– У вас редкий дар, – сказал Таг. – Сердце и глаз великого художника.
Ненадолго оба почувствовали полное согласие; вскоре они вышли из музея и вернулись в главный дом, где слуги уже подготовили письменные принадлежности и легкие закуски на длинном лакированном рабочем столе. Все сняли обувь, уселись на подушки вокруг стола, и началась настоящая работа.
В Лондоне Таг вел переговоры со старшими сыновьями Хэнсу и подписал с ними договор о намерениях. Теперь его должен был подписать патриарх. Хэнсу догадывался, что процедура не будет простой, и не был разочарован.
Вскоре после полуночи сделали перерыв, и Тага снова проводили в гостевой дом. Две служанки ждали его с чаем и закусками. Они помогли ему переодеться в пижаму, потом отвернули угол одеяла и остановились в почтительном ожидании.
Таг отпустил девушек, и они сразу ушли. Он не смог определить, где расположены видеокамеры и микрофоны, но не сомневался, что они есть. Выключив свет, он немного полежал, довольный тем, как идут дела. Потом крепко уснул и проснулся готовый к схватке.
В середине следующего дня Таг и Хэнсу обменялись рукопожатием.
Судя по тому, что Таг узнал о старике, он считал его, как и себя, честным человеком. Им рукопожатие вполне заменяло официальный документ. Конечно, юристы с обеих сторон усложнят и затемнят договор, но им не отменить центрального положения договоренности.
Таг и Хэнсу священны и неприкосновенны друг для друга, такова пиратская честь.
– Есть еще одна проблема, которую я хотел бы обсудить с вами, – сказал Хэнсу, и Таг нахмурился. – Нет, нет, сэр Питер. Это личное дело, не связанное с нашим соглашением.
Таг расслабился.
– Сделаю все возможное. В чем дело?
– Слоны, – сказал Хэнсу. – Слоновая кость.
– А. – Таг улыбнулся и кивнул. – Как же я сразу не догадался!
– Когда кровожадный тиран Иди Амин захватил власть в Уганде, самые крупные слоны Африканского континента жили в Национальном парке Уганды близ водопада Мерчисона у истоков Нила, – объяснил Хэнсу.
– Да, – согласился Таг. – Я видел в парке несколько самцов с бивнями по сто фунтов. Их уничтожили приближенные Иди Амина, и они же украли слоновую кость.
– Не всех, сэр Питер. У меня есть надежные свидетельства, что некоторые из этих животных, самые крупные, избежали гибели. Они перешли границу Убомо и дошли до дождевого леса на склонах Лунных гор. На этот район, в частности, сейчас распространяется концессия нашего синдиката.
– Возможно, – признал Таг.
– Не просто возможно. Это факт, – возразил Хэнсу. – У моего сына Чэнгуна, – он показал на него, – в Убомо есть надежный агент. Индиец, который неоднократно сотрудничал с нами. Его зовут Четти Синг. Вы с ним знакомы?
– Что-то слышал. – Таг снова нахмурился. – Дайте подумать… Да, он связан с незаконным вывозом слоновой кости и носорожьего рога. Я слышал, что он стоит за всей контрабандой из Африки.
– Десять дней назад Четти Синг был в лесу Убомо, – продолжал Хэнсу. – Он собственными глазами видел слона с почти такими же бивнями, как те, что я вам показал.
– А чем я могу вам помочь? – не отступался Таг.
– Мне нужны эти бивни, – ответил Хэнсу; древняя маска его лица едва скрывала страсть собирателя. – Больше, чем руда и древесина, мне нужна слоновая кость.
– Президент Таффари сможет подписать особую лицензию. Думаю, в конституции есть соответствующая статья. Полагаю, ваш человек, Четти Синг, сможет организовать добычу этой кости. Он опытный браконьер. Я пошлю в Убомо свой «Гольфстрим», чтобы забрать бивни и доставить их вам. Не вижу никаких проблем, мистер Нинь.
– Спасибо, сэр Питер, – улыбнулся Хэнсу. – Могу я в благодарность что-нибудь для вас сделать?
– Да. – Таг подался вперед. – Кстати, можете.
– Скажите, – предложил Хэнсу.
– Сначала я должен кое-что рассказать вам о новой истерии, охватившей западный мир. К счастью для вас, вы не подвергаетесь такому давлению. Существует новый способ мышления – преимущественно среди молодежи, но и среди тех, кому следовало бы рассуждать иначе. Согласно этой философии, мы не имеем права использовать в своих целях ресурсы планеты. Мы не можем добывать из земли ее богатства, потому что раскопками уничтожаем красоту природы. Мы не можем убивать животных ради мяса, шкур или слоновой кости, потому что все живое священно.
