Жюль Верн - Удивительные приключения дядюшки Антифера
Во всем облике дядюшки Антифера угадывается физическая и нравственная сила. Это человек железного здоровья, умеющий вкусно есть и вкусно пить, человек, которому по праву предстоит долгая здоровая жизнь. Но какую раздражительность, какую нервозность, какую горячность таит в себе это соединение духа и плоти, которое сорок шесть лет назад было занесено в книгу церковного прихода под многозначительным именем Пьера-Сервана-Мало Антифера!
И в этот вечер он опять бесновался, опять неистовствовал, и крепкий дом содрогался; можно было подумать, что к самому фундаменту подступил один из тех приливов, которые при равноденствии достигают пятидесяти футов высоты и покрывают пеной половину города.
Нанон Ле Гоа, вдова сорока восьми лет, приходилась сестрой нашему вспыльчивому моряку. Ее муж, простой земледелец, служивший счетоводом в торговом доме Ле Байиф, умер молодым, оставив ей дочь Эногат, которую взялся воспитывать дядюшка Антифер, добросовестно исполнявший обязанности опекуна. Нанон была добрая женщина. Она преданно любила своего брата и трепетала перед ним, особенно когда на него находили очередные припадки ярости.
Эногат, очаровательная белокурая девушка с голубыми глазами и чудесным цветом лица, грациозная, умная, более решительная, чем ее мать, иногда давала отпор своему грозному опекуну.
Последний, впрочем, не только обожал свою племянницу, но и считал ее самой красивой девушкой в Сен-Мало, мечтая, чтобы она стала также и самой счастливой. Но, по-видимому, его понимание счастья не устраивало прелестную Эногат.
Обе женщины появились на пороге комнаты: одна — с длинными вязальными спицами, другая — с раскаленным утюгом.
— О боже, что случилось? — спросила Нанон.
— Моя широта!.. Эта дьявольская широта!.. — вскричал дядюшка Антифер и так хватил себя кулаком по голове, что не выдержал бы никакой другой череп, кроме того, которым природа, к счастью, наградила нашего бравого моряка.
— Дядюшка, — сказала Эногат, — стоит ли так бесноваться из-за этой широты и устраивать в комнате такой беспорядок!..
И она подняла с полу атлас, в то время как Нанон подбирала один за другим осколки вдребезги разбитой раковины, словно взорванной пороховым зарядом.
— Это ты ее разбил, дядюшка?
— Я, малютка… Если бы это сделал другой, ему бы не поздоровилось!
— Но зачем же было бросать ее на пол?
— У меня чесались руки!
— Эту раковину подарил нам брат, — сказала Нанон, — и ты не должен был…
— Ну, а дальше что?.. Можешь твердить до самого утра, что я не должен был, — все равно ее теперь не починить!
— Что скажет мой кузен Жюэль? — воскликнула Эногат.
— Он ничего не скажет и хорошо сделает, если промолчит! — быстро возразил дядюшка Антифер, жалея, что перед ним только две женщины, на которых он не мог в полной мере сорвать свой гнев. — А в самом деле, — добавил он, — где Жюэль?
— Ты же знаешь, дядюшка, что он уехал в Нант, — ответила молодая девушка.
— Нант? Еще что! Что же он собирается делать в Нанте?
— Дядюшка, ты же сам его послал… ты же знаешь… экзамен на звание капитана дальнего плавания.
— Капитан дальнего плавания… Капитан дальнего плавания! — ворчал дядюшка Антифер. — Ему уже недостаточно быть, как я, капитаном каботажного судна?
— Но, брат, — робко заметила Нанон, — ведь это по твоему же совету… ты сам хотел…
— Ну да, потому что я хотел… Нечего сказать, хорошее объяснение!.. А если бы я этого не хотел, разве он не поехал бы… в этот… Нант?.. Впрочем, все равно он провалится на экзамене…
— Нет, дядя.
— Да, племянница!.. И, если он провалится, уж я устрою ему встречу… с северным ветерком!
Вы понимаете, что разговаривать с подобным человеком не было никакой возможности! С одной стороны, дядюшка Антифер не хотел, чтобы Жюэль держал экзамен на звание капитана дальнего плавания, — с другой стороны, если бы он провалился, получил бы хорошую взбучку, но попало бы также и «этим ослам экзаменаторам, этим торговцам гидрографией».
Но Эногат, конечно, была уверена, что молодой человек не провалится. Прежде всего потому, что он был ее двоюродным братом, затем потому, что он был умен и прилежен, наконец, потому, что он любил ее, а она любила его и они хотели пожениться. Попробуйте-ка придумать три лучших довода, чем эти!
Следует еще прибавить, что Жюэль был племянником дядюшки Антифера и жил под его опекой до совершеннолетия. Он осиротел в раннем детстве. Появление Жюэля на свет стоило жизни его матери, а через несколько лет он лишился и отца, лейтенанта флота. Вот почему опекуном Жюэля стал его дядюшка. Поэтому не приходится удивляться, что самой судьбой ему было предназначено стать моряком, и Эногат имела все основания думать, что он выдержит экзамен на капитана дальнего плавания. Дядюшка тоже в этом не сомневался, но у него было слишком плохое настроение, чтобы согласиться с чем бы то ни было.
Для юной малуинки[57] это было особенно важно, так как свадьба, давно уже решенная между двоюродным братом и ею, должна была состояться сразу же после получения Жюэлем звания капитана дальнего плавания. Молодые люди любили друг друга той искренней и чистой любовью, какая только и может дать настоящее счастье в жизни. Нанон с радостью ожидала дня, когда будет торжественно отпразднован этот желанный для всей семьи союз. Да и что могло помешать ему, раз всемогущий глава семейства, дядя и опекун одновременно, дал свое согласие… или, по крайней мере, обещал дать, когда жених станет капитаном?
Само собой разумеется, что Жюэль прошел полный курс ученичества, работая сначала юнгой на борту кораблей торгового дома Ле Байиф, затем матросом на государственной службе и, наконец, в течение трех лет лейтенантом торгового флота. Таким образом, он познал свое ремесло на практике и в теории. В душе дядюшка Антифер гордился своим племянником. Но, возможно, он мечтал о более выгодной партии для такого достойного юноши, точно так же как желал более богатого жениха и для своей племянницы, ибо во всей округе не было девушки прелестнее, чем она. «И даже во всем департаменте Иль и Вилен!» — нахмурившись, повторял он про себя, готовый распространить свое утверждение на всю Бретань.
И при мысли, что в один прекрасный день ему в руки могут свалиться миллионы — хотя он был вполне счастлив со своими пятью тысячами годового дохода, — он терял голову, предаваясь безрассудным мечтаниям…
Тем временем Эногат и Нанон навели порядок в комнате этого ужасного человека, к сожалению только в комнате, но не в его голове. А между тем ее-то и следовало бы привести в порядок, проветрить, протереть, прочистить… хотя бы для того, чтобы изгнать поселившихся там бабочек и пауков, иначе говоря — освободить от химер.
