Владимир Дружинин - Тропа Селим-хана
Встреча с Ван Дорном состоялась в большом здании на набережной, украшенном флагами всех держав, подписавших Атлантический пакт. Ван Дорн выглядел, несмотря на свои семьдесят два года, моложавым и бодрым. Он был одет в скромный черный костюм, и лишь бриллиантовая булавка, воткнутая в галстук, напоминала о миллионах Ван Дорна, приобретенных в годы второй мировой войны. Он предложил нам простокваши и гренков с вареньем, затем любезно спросил, как я себя чувствую в Турции. Я не мог не выразить своего горячего желания расстаться с Карашехиром и добиться места на родине в награду за перенесенные лишения. Ван Дорн спросил, читаю ли я библию. Я ответил утвердительно. Ван Дорн сказал, что это самое главное.
Он показался мне несколько чудаковатым. Я поделился этим впечатлением с Мерриуотером; он усмехнулся и сказал, что «чудак» положил на мое имя в банк пятьдесят тысяч. Я онемел. Но есть, оказывается, условие: деньги будут мне выданы, если я справлюсь с операцией, задуманной сейчас. Ей придается огромное значение. Она равна атомной бомбе. Со временем я узнаю больше, а пока мне необходимо подобрать двух или трех надежных людей, хорошо знающих приграничный район Грузии, способных ловко перейти границу и незаметно слиться с местным населением.
На прощание Меррнуотер снова подчеркнул важность поручения и ту роль, которую оно должно сыграть для моего собственного будущего».
6
Игорь досадовал, что не успел рассказать подполковнику Нащокину про Гайку.
Скверно! Идет поиск, и на главных направлениях другие собаки. Гайка лучше их! Но она должна рыскать по лесу в тылу заставы. А те собаки едут, небось, в машинах, как почетные гости. В группах-заслонах, охвативших район поиска, они ждут момента, когда их поведут на след врага.
Уже не первый раз так! В дни последнего поиска, в конце зимы, он был с Гайкой в резерве, ждал. Правда, тогда Гайка не блистала успехами.
Но теперь! Теперь!
Нащокин, верно, уже уехал с заставы. Капитан и слушать не станет. Исправить уже ничего нельзя.
Самое печальное то, что враги могут уйти. Долго ли им добраться до шоссе, а там прямой и скорый путь в Тбилиси. Ищи-свищи! Игорь рисовал себе, что могут они натворить. Убийство с целью добыть паспорт, кража важных чертежей, фотосъемка аэродрома, нового самолета, танка, пушки… Впрочем, ярче всего в памяти было одно событие — похороны председателя колхоза, убитого бандитами. Хороший был председатель, ласковый к детям… Бандитов не сразу поймали, — они хитро замели следы. Вот и эти тоже!
Конечно, рано или поздно, на след напасть можно. Не вечно же действуют химикалии. Собака так или иначе понадобится. Вопрос — какая собака! И снова обида за Гайку кольнула Игоря. Враги ускользнут, наделают немало бед — и все из-за того, что его Гайка в стороне. Да, так оно и будет!
— Эх, Гайка, Гайка! — вздыхал Игорь, уже положительно уверенный в том, что талант Гайки так и погибнет бесславно.
Гайка, казалось ему, была грустной. Обнюхивая кусты, она часто оборачивалась, поглядывала на Игоря, словно хотела понять, что же гнетет его.
— Ищи, Гайка, ищи! Осматривай местность. Не отвлекайся.
Бесполезно! Нарушители, конечно, постарались не выдать себя ничем — ни оброненной вещью, ни отпечатком каблука. Допустим, они прошли по этим известняковым плитам. Но ведь дождь начисто их обмыл!
Игорь, Баев и Гайка медленно подвигались к ручью. За стеной кустарников уже слышался его звон.
После дождей ручей осмелел, разлился. Где раньше торчали камни, там плясала ноздреватая пена. У воды бойцы остановились.
За ручьем лежал гладкий, отливавший на солнце травяной ковер. На нем, в черных лужицах теней, редкие валуны.
— Что это там?
Игорь поднял голову и увидел круглое лицо Баева. Привычная ухмылка сошла с него, исчезли и ямочки на пухлых щеках.
Баев показывал на горы, Игорь посмотрел туда, на серые, зазубренные стены, вздымавшиеся там, где кончалась зелень. Осыпи, черные точечки — пещеры. Шутит Баев, верно! И тут взгляд Игоря уловил еще точку — на самой вершине стены, над обрывом. Вот она утонула в тени, пропала, вот обозначилась опять.
Человек!
— Баев! Живо!
Сначала переправа. Вода словно ледяными руками хватает за ноги, сжимает поясницу, толкает, тащит. Скользкие камни. На одном из них, прикрытом пеной, Гайка. Она судорожно перебирает лапами, будто камень вертится под ней, как цирковой мяч.
Вот Гайка отрывается от камня, шлепается в воду и плывет. Ей грозит острый камень, лежащий на самой середине потока, разрезающий его надвое. Игорь не выпустил поводок, он оттягивает Гайку назад; она крутится в воде. Не захлебнулась бы! Но тут Гайка вдруг почуяла маневр хозяина, перестала сопротивляться потоку. И вот она уже позади камня-волнореза и снова начинает выгребать лапами. Волна подхватывает ее, бросает к берегу.
Человек на горе мелькнул еще раз и скрылся за скалой. Когда это произошло? Должно быть, когда они уже вылезли на берег, мокрые по грудь, уставшие…
Вперед! Скорей! Не потерять из виду скалу! Но как подняться? Стена известняка нависает над ними, неприступная, зловещая. Однако она не везде отвесна. Что, если по камнепаду!..
Камнепад. Длинный, застывший на склоне горы поток обломков. Дальше всех скатились самые большие, тяжелые. Их еще можно обойти. Потом под сапогами хрустит ломкая известковая крошка. Подъем. В узком ложе обломки скопились гуще, образуют торосы. Гайка продвигается короткими, мягкими скачками, оглядывается, садится, поджидая Игоря. Поводок размотан. Как бы он не зацепился, не запутался!
Обломки все мельче. Уже нет больших глыб; они далеко позади. Но что проку! Откос все круче, камешки перекатываются, ноги съезжают.
Гайка, славная Гайка! Постой, я укорочу поводок. Здесь ты не собьешь с ног, если дернешь. Дергай, Гайка, дергай; у тебя еще есть силенки — хорошая, умная Гайка! Дергай, помогай лезть.
Вот Баеву каково! Он новичок еще, на турнике он словно мешок с овсом, как сказал старшина Кондратович. Баеву тяжело. Хочется ободрить его словом, но не хватает дыхания. Даже на одно слово. И нет времени оглянуться. Но Баев сзади, он иногда ловит край гимнастерки Игоря или его рукав. Крепись, Баев! Уже немного осталось. Еще шагов пять. Еще два…
Все! Поднялись! Ветер шатает Игоря; у него темнеет в глазах. Вот скала, темная, с прожилками, скала, за которой исчез незнакомец. Где же он?
На узком лезвии хребта, каменистом, голом, укрыться негде. Он спустился? Но каким образом? У самых ног Игоря земля обрывается, открылось ущелье. Через него перемахнет только птица.
Гайка со свистом глотает воздух. У скалы она пригибается. Дрожь волнами бежит по ее телу. Но не от холода. Гайка тихо визгнула — этот звук отдался в ушах Игоря победной музыкой.
