Луи Буссенар - Путешествие парижанина вокруг света
— Довольно! Довольно! — воскликнул Андре, не на шутку встревоженный. — Вы себя убьете!
— Нет! Не бойтесь! — возразил доктор громовым голосом. — Я только сжигаю свой углерод, «я худею»!
После этого он возобновил этот своеобразный сеанс поглощения кислорода, продолжавшийся в общей сложности семь или восемь минут.
— Ну а теперь, если у вас есть на то охота, покурите и вы! Не бойтесь, опыт совершенно безвреден, я ручаюсь за это!
— Нет, уж лучше завтра, после того, как вы нам объясните, каким образом это вдыхание и поглощение кислорода в таком большом количестве заставляет худеть или, вернее, противодействует ожирению, на которое мы обречены.
— Да это ясно как божий день. Масла, жиры и жмыхи, словом, все эти вещества, не содержащие в себе азота, вводимые в организм, предназначены исключительно для поддержания животной теплоты, а тем самым и движения! Они являются, так сказать, топливом организма.
Дыхание есть своего рода сгорание, происходящее в организме. Если тело само доставляет эти элементы, то разрушается и уничтожается. В таких случаях пища, не содержащая азота, прекрасно противодействует этому разрушению и даже более, подобно тому, как это делает топливо, подкинутое под котлы паровой машины.
Благодаря этому сгоранию, подобному тому, которое приводит в движение машину, человеческое тело сохраняет свою теплоту, а вместе с тем и движение.
Почти всегда в организме есть излишек жиров, которые не расходуются для повседневных потребностей, и этот излишек жира равномерно распределяется по всему телу и его поверхности, чтобы служить запасом на случай надобности. Это ясно уже из того, что люди полные и жирные легче переносят холод, чем сухие и худощавые, потому что у них есть постоянный запас тепла. А верблюды, у которых в горбах богатые запасы жира, могут только благодаря им терпеть бесчисленные лишения пищи и питья, но в конце концов кожа этих горбов отвисает, как пустой мех, из которого выпили вино, потому что запас жира, содержавшийся в них, истощился.
И так же, как в машине без топлива нет движения, точно так же и в человеческом организме без жира нет теплоты. Вы меня поняли, надеюсь?
— Ну, конечно, отлично поняли! — воскликнули разом оба слушателя.
— Вот почему эскимосы, самоеды и другие жители полярных областей поглощают громадное количество жиров: иначе их тело не могло бы сохранять в достаточной степени свою внутреннюю теплоту.
То, что мы принимаем в них за извращение вкуса, есть не что иное, как непреодолимая и естественная потребность их организма при условиях полярной жизни. Поэтому на экваторе можно легко обходиться без жиров, так как организм несравненно меньше расходует топлива и легче сохраняет свою внутреннюю теплоту.
— Мне думается… — начал Андре.
— Ну-ка скажите, что вы думаете?
— Мне думается, что эти дикари, которые на практике постигли то, что вы нам сейчас разъяснили, заставляют нас поглощать в двадцать раз большее количество жиров, чем то, какое мы можем израсходовать, особенно будучи лишенными движения. Следовательно, этот жир станет отлагаться на поверхности нашего тела, и мы разжиреем.
— Интересно будет посмотреть на меня, когда я раздобрею и отпущу себе брюшко, как какой-нибудь добродушный старый рантье! — засмеялся Фрике, мысленно представляя себя в необъятных размерах молодого гиппопотама.
— И вот, — продолжал Андре, улыбнувшись шутке своего юного приятеля, — вы поглощаете неимоверное количество кислорода, который помогает вам уничтожать все эти жирные вещества. Словом, вы, как бы желая скорее осушить сосуд, переполненный маслом, вместо одной светильни зажигаете их десять одновременно.
— Браво! Ваше сравнение превосходно и притом совершенно верно, — одобрил доктор.
— Но скажите, бога ради, мне кажется, что, засунув два пальца в рот и облегчив себе желудок таким весьма упрошенным способом… словно при морской болезни… можно достигнуть того же самого без особых хлопот, — заметил Фрике.
— Я и сам об этом подумал. Но эти проклятые дикари не позволили мне применять данный способ. Они приставили ко мне на трое суток и днем и ночью часовых, которым было вменено в обязанность ни под каким видом не допускать подобной попытки с моей стороны. Вследствие этого я и был вынужден изобрести это новое средство противодействия, которое до настоящего времени я, благодарение Богу, применял с полным успехом, — закончил доктор, с самодовольным видом оглядывая свой торс, иссохший, как старый пергамент.
— Ну, так решено! — воскликнули молодые люди. — С завтрашнего дня мы станем поглощать кислород в непомерном количестве, так как нам необходимо во что бы то ни стало оставаться сухощавыми, даже тощими, чтобы не быть съеденными дикарями.
ГЛАВА III
Приключения парижского гамена.[3] — Водолаз по призванию и спасатель по принципам. — От театра Порт-Сен-Мартена до трюма большого парохода. — Несколько тысяч лье в угольной яме. — Торговец живым товаром. — Наедине со слоном. — Объяснения с негодяем. — Опасное исследование и операция.
Возбужденный вдыханием кислорода, доктор положительно не мог оставаться на месте. Андре и Фрике теперь спокойно переваривали доставшуюся им бурду, но не чувствовали, чтобы их клонило ко сну. И вдруг всем троим пришла одна и та же мысль.
Эти трое людей, еще сутки тому назад не знавшие друг друга, вдруг стали близкими друзьями, и судьбы их отныне были тесно связаны между собой.
Оба молодых француза, которые рискнули своей жизнью ради других, отлично знали, еще отправляясь на розыски доктора, что эта экспедиция будет сопряжена с большим риском, но тем не менее решились участвовать в ней, и благодаря сильному желанию спасти человека, которого один из них совсем не знал, а другой едва был знаком, оба привязались к нему еще раньше, чем узнали его, в силу того нравственного закона, который заставляет нас любить того, кому мы оказываем услугу.
Что же касается доктора, то он не мог не полюбить этих двух молодых людей, которые, рискуя своей собственной жизнью, решились разыскивать его.
— Кроме всего того, перспектива быть съеденными вместе чрезвычайно способствует сближению людей между собой! — с видом мудреца заявил Фрике.
Так как им всем троим не хотелось спать, то они стали беседовать. Естественно, они прежде всего хотели немного ознакомиться друг с другом, узнать что-нибудь один о другом.
Англичане, конечно, торжественно представились бы друг другу с перечислением всех своих титулов и званий, но трое французов просто стали рассказывать один другому наиболее интересные эпизоды из своей жизни.
