Ялмар Тесен - Опасное соседство
Анна любила Билла Уиндема и знала его с детства, так что, потактичнее извинившись и пожелав всем спокойной ночи, вскоре удалилась к себе. Кот, разумеется, пошел за нею, однако как бы нехотя, словно полагал, что ложиться спать еще слишком рано.
— Красивый у вас кот, — заметил Уиндем, — и, по-моему, очень любит Анну.
— Да, он ей прямо-таки предан, — улыбнулась Мэри. — Честное слово, это что-то необычайное. Я уже просто привыкла видеть их всегда вместе. И они отлично чувствуют присутствие и настроение друг друга, точно близнецы.
Она явно хотела сказать что-то еще, но передумала, и они некоторое время молчали. Уиндем понимал, что Мэри хочется поговорить о дочери, и протянул ей пустой бокал:
— Можно мне еще?
— Ну конечно! Пожалуйста, наливайте, Билл, а заодно и мне тоже.
Движения Уиндема были нарочито замедленными и точными.
— Старого Бена жаль, — сказал он.
Мэри тяжело вздохнула.
— Очень! — вырвалось у нее. — И как нарочно, это случилось именно сейчас!
Рука Уиндема дрогнула, и он, пролив несколько капель на скатерть, сердито поцокал языком. Потом спросил:
— Вы, наверно, очень обеспокоены состоянием Анны? — И, не ожидая ответа, продолжил: — Она стала прелестной девушкой! Хороший характер, очаровательная внешность… И совершенно очевидно, что ей крайне неприятно быть такой угрюмой. Она сознает, что с ней что-то неладно, и это еще хуже… Хотите, чтобы я продолжал?
Мэри кивнула; она сидела потупившись, и Уиндем накрыл ее руку обеими своими ладонями и подождал, пока она поднимет голову. Наконец Мэри посмотрела на него и беспомощно пожала плечами.
— Уверяю вас, еще не все потеряно! — воскликнул он. — Вы знаете, что я давно не практикую, но мой сын Джеймс присылает мне все новинки медицинской литературы, и кое-что я внимательно прочитываю. Теперь появилось много новых средств, главным образом лекарственных…
Мэри высморкалась и глубоко вздохнула.
— Наверное, мне давно нужно было поговорить с вами, — сказала она. — Ведь Анне становится все хуже.
— Я знаю. — Уиндем сделал глоток вина, помолчал и заговорил снова: — Возможно, вы знаете про нее больше меня, однако полезно порой посмотреть на что-то чужими глазами, выслушать еще чье-то мнение. Сперва это, конечно, очень неприятно, человек даже может испытать некоторый стресс так много возникает болезненных проблем, и количество их растет с невероятной и совершенно необъяснимой быстротой.
У людей разные интеллекты, разное здоровье, разные причины заболевания, разные последствия, хотя все это, в общем, имеет второстепенное значение. По-моему, теперь уже слишком поздно для всякого рода консилиумов, это следовало делать раньше; хотя она могла, разумеется, вообще не ответить ни на один вопрос врачей, кто знает. Проблемы в школе, проблемы в университете… умная девочка, слишком много переживаний, и мы никогда не узнаем, сколько еще было причин… Совершенно очевидно, смерть отца повлияла наиболее сильно. Наступает некий предел душевной прочности, а потом вполне возможны изменения уже на физиологическом уровне — в мозгу, во всей системе метаболизма… И вот тогда, как я уже сказал, слишком поздно оказывать только психологическую поддержку.
— А тут еще и старый Бен погиб, — тихо вставила Мэри. — Последнее, что связывало ее с отцом.
Уиндем кивнул:
— И она, скорее всего, обвиняет в его гибели себя. — Он помолчал. — Видите ли, человеческий мозг вырабатывает различные сложные вещества, например особые, так называемые естественные, наркотики эндорфины; все эти процессы у здоровых людей сбалансированы. Когда же баланс нарушается — либо этих веществ не хватает, потому что организм использует их слишком быстро, либо по той или иной причине нарушена деятельность продуцирующего их механизма и обычными способами с этим не справиться, — начинается ментальное разрушение личности, ее распад. Это имеет множество самых различных причин: смерть близкого человека, потеря работы или денег, утрата общественного статуса, развод, даже просто переезд на другую квартиру, — и неприятности начинают громоздиться одна на другую. Без помощи естественных наркотиков-транквилизаторов жизнь человека становится поистине невыносимой, его охватывает чувство непреходящей тревоги, часто надуманной, мучают нескончаемые кошмары, и кажется, что прекратить это можно лишь одним способом — совершив самоубийство. Ну и прочие, чисто физические «радости», разумеется, тоже тут как тут: утрата аппетита и полового влечения, бессонница… Однако при адекватном лечении — с помощью новых лекарственных препаратов — баланс в организме больного восстановить можно. Самое главное — убедить пациента в необходимости лечения и постараться как можно дольше беречь его от любых волнений и неприятностей, порой несколько месяцев — пока лекарства не начнут оказывать свое воздействие.
Жаль, что такое лечение было недоступно в мое время. Надеюсь, теперь врачам оно хорошо известно, ведь жизнь так ускорила свой бег, и случаи подобных заболеваний встречаются все чаще, становятся чуть ли не обычным делом, по-моему.
Мэри слушала очень внимательно. Потом спросила:
— Так вы думаете, что мне следует начать действовать… прямо сейчас?
— Да. И для начала позвоните Джеймсу, пожалуйста. Или я сам с ним свяжусь, если хотите.
После ухода старого доктора — Мэри с удивлением отметила, что уже около полуночи, — она на цыпочках прошла в комнату дочери. У ее постели горел свет, приемник был включен, слышалась тихая музыка, но девушка спала, и Пятница тоже свернулся калачиком у нее на груди. Узнав Мэри, кот приподнял голову, и, та, погрозив ему пальцем, торопливо вышла из комнаты.
Теперь она еще более была обеспокоена состоянием Анны и считала дни до приезда Джеймса Уиндема. Она стала плохо спать и в тот день тоже поднялась на рассвете, вышла на кухню и приготовила себе чай. И с удивлением заметила в дверях Анну.
— Ты что так рано встала? Господи, да ведь еще только светает! Чаю хочешь?
Анна покачала головой и слабо улыбнулась.
— Надеюсь, ты не на прогулку собралась?
— Я только до кемпинга дойду, мама.
— Только недолго, дорогая. Мы ведь с тобой собирались в город после завтрака, верно?
Анна кивнула. Кот сидел на кухонном столе, двигая ушами и прислушиваясь к их голосам, словно пытался понять, о чем они говорят. Мэри наблюдала за ним.
— Он очень похорошел, — заметила она. — Нарисовала бы ты его для меня, а? Чтобы все эти черные полоски и пятнышки видны были. И два «ожерелья» на шее тоже. — Она почесала кота за ушком, и он выгнул шею от удовольствия.
