Джеймс Хэрриот - Среди Йоркширских холмов
— Ладно! — вздохнул я. — Думается, и с тобой, Олли, ничего не выйдет.
Черно-белый кот попятился, едва я протянул руку, и посмотрел без всякого выражения. Но, по-моему, он со мной согласился.
— Э-эй! — обиженно буркнул я. — Вы что — забыли меня?
Однако по их виду было ясно, что помнят они меня отлично — но не так, как хотелось бы. Меня обожгло разочарование. Все осталось по-прежнему!
Хелен засмеялась.
— Странная они парочка! Но выглядят чудесно, правда? Просто пышут здоровьем, словно и не болели никогда. Нет, что ни говори, а это показывает, как целебен свежий воздух.
— Еще бы! — согласился я с кривой улыбкой. — Особенно, если под рукой есть личный ветеринар.
45
— Отправляйтесь-ка домой спать, Джеймс! — распорядился Зигфрид в самой властной своей манере, выставив подбородок и вытянув руку с перстом, указующим на дверь.
— Да нет же, я прекрасно себя чувствую. Честное слово.
— Только вид у вас не слишком прекрасный, черт побери! Вы уже совсем готовы для Мэллока, если хотите знать мое мнение. Вам нельзя было выходить из дома.
Упоминание про местного живодера было, пожалуй, к месту. Я приплелся в приемную на следующий день после того, как мой бруцеллез опять дал о себе знать. Я надеялся, что станет легче, если я немножко поработаю и разомнусь, но понимал; что от жалкого трясущегося субъекта, которого я увидел в зеркале, особого толку ждать нельзя.
Я засунул руки в карманы и попытался совладать с ознобом.
— Зигфрид, эти мои приступы проходят быстро, температура у меня нормальная, а валяться в постели мне противно. Право же, я способен работать, я совсем здоров.
— Джеймс, возможно, вы будете здоровы завтра, но если вы отправитесь на фермы и вздумаете раздеваться там на таком холодище, то отдадите душу Богу, того и гляди. Я опаздываю, и времени на дискуссии у меня нет, но я за-пре-щаю вам работать. Вы поняли? Но вот что: если вас не тянет домой, поезжайте с Колемом. Но просто сидите с ним в машине и ни к чему не прикасайтесь! — Он схватил чемоданчик и умчался.
Мне его идея понравилась. Во всяком случае, лучше, чем лежать в постели, слушать домашние звуки, доносящиеся сквозь притворенную дверь, и тоскливо ощущать, что все в мире заняты делом, кроме тебя. Это мне всегда претило.
Я обернулся к нашему помощнику.
— Вы согласны, Колем?
— Естественно, Джим. В компании всегда веселее.
Ну компанией я оказался не слишком веселой, так как сидел и молчал, глядя на проносящиеся мимо каменные стенки и заснеженные склоны. Когда мы подъехали к воротам первой фермы, выяснилось, что дорога туда занесена.
— Придется пройти пешком через пару лугов, Джим, — осторожно сказал Колем. — Может быть, вам лучше подождать в машине?
— Нет, я пойду с вами.
Я с трудом выбрался наружу, и мы зашагали по нетронутой снежной белизне.
Но даже такая короткая прогулка позволила Колему сесть на своего конька.
— Джим, вон след лисицы. Видите отпечатки ее лап и борозду, оставленную хвостом? А вон те вороночки означают, что там прячутся мыши. От тепла их тела снег подтаивает и оседает.
Определил он, и какие птицы опускались на снег. Для меня это были просто вмятины, но для него — страницы увлекательной книги.
Фермер Эдгар Стотт ждал нас во дворе. Колем еще не бывал у него, и я их познакомил.
— Я сегодня немножко не в форме, так что вашей коровой займется мистер Бьюканан.
Среди соседей мистер Стотт слыл умником… Нет, они вовсе не отдавали дань его умственному превосходству, а просто считали, настырным всезнайкой. Он же мнил себя выдающимся интеллектуальным светочем и не снискал особой популярности привычкой осаживать всех и каждого.
Он был внушительного сложения, и блестящие глазки на мясистом лице злокозненно уставились на Колема.
— А, так нынче поработает запасной. Ветеринар с барсуком! Как же, как же, наслышаны о вас. Вот и посмотрим, много ли вы знаете.
В коровнике я опустился на тючок соломы, наслаждаясь сладким коровьим теплом. Мистер Стотт повел Колема по проходу и кивнул на светло-шоколадную обитательницу стойла.
— Вот она. Что скажете?
Колем почесал основание ее хвоста и посмотрел на косматый бок.
— Так что с ней такое, мистер Стотт?
— Ветеринар-то вы. Так вы и объясните мне, что с ней такое.
Мой молодой коллега вежливо улыбнулся сверхбородатой шутке.
— Скажем по-другому: каковы ее симптомы? Плохо ест?
— Ага.
— Вообще ничего в рот не берет?
— Берет понемножку.
— Отелилась она давно?
— С месяц будет.
Колем измерил температуру. Прослушал желудок и легкие. Повернул к себе ее морду и понюхал дыхание. Сдоил на ладонь каплю молока и тоже понюхал. Он явно растерялся. На его вопросы фермер отвечал бурчанием, и несколько раз, когда Колем пятился и с недоумением оглядывал корову, губы мистера Стотта презрительно кривились.
— Пожалуйста, ведро горячей воды, мыло и полотенце, — попросил мой коллега. Он снял рубашку и ввел руку сначала во влагалище, а затем в прямую кишку почти по плечо, ощупывая, как я знал, внутренние органы. Потом повернулся к фермеру, который, небрежно сунув руки в карманы, наблюдал за ним с сардонической усмешкой.
— Знаете, очень странно. Все как будто в абсолютной норме. Может быть, вы забыли о чем-то упомянуть, мистер Стотт?
Фермер сгорбил могучие плечи и засмеялся.
— Верно. Я забыл вам сказать, что она здоровехонька.
— А?
— Что слышали. Она поздоровее нас с вами будет. Я просто хотел посмотреть, как вы в своем деле разбираетесь. — Тут он шлепнул себя по колену и зычно захохотал.
Колем, голый по пояс, с рукой, до плеча вымазанной экскрементами, ответил ему непроницаемым взглядом, и фермер хлопнул его по спине.
— Вот теперь я вижу, вы на шутку не обижаетесь, молодой человек, ха-ха-ха! Лучше нет, чем посмеяться от души. Хо-хо-хо!
Несколько долгих секунд Колем все так же сосредоточенно смотрел на него, потом его губы медленно раздвинулись в улыбке, а пока он намыливал руку, полоскал ее в ведре и натягивал рубашку, у него вырвался негромкий смех. Наконец он откинул голову и разразился хохотом.
— Да, вы правы, мистер Стотт! Ха-ха-ха! Лучше нет, чем посмеяться от души. Ах, как вы правы! — Фермер повел его к другому стойлу.
— Вызвал я вас вот к ней.
Как и следовало ожидать, мистер Стотт уже поставил диагноз. Он ведь знал все.
— У нее медленная лихорадка, только и делов.
Медленной лихорадкой фермеры называли ацетонемию, вызываемую нарушением обмена веществ и легко вылечиваемую.
