Павел Мариковский - Муравей-путешественник

Постукивания усиками продолжаются, белые колечки мелькают в воздухе так быстро, что кажутся расплывчатыми полосками. Вот рисса уже не отходит в сторону и крутится на одном месте; затем застыла, задрав высоко вверх брюшко, и опустила книзу тонкий черный бурав-яйцеклад. Сейчас наездник начнет сверлить дерево. Потом доберется яйцекладом до личинки дровосека и отложит в него яичко. Из яичка выйдет личиночка, съест дровосека и превратится в наездника-риссу. Но риссе не удается осуществить свое намерение: к ней незаметно подкрадывается рыжий муравей и хватает ее за ногу. Сначала в клубке спутавшихся насекомых ничего не разобрать. Но вот рисса с беспорядочно торчащими в стороны крыльями отскакивает в сторону и улетает. Жаль, что не пришлось до конца провести наблюдение! Теперь напуганный наездник здесь больше не появится.

Тогда посмотрим поближе, чем занимаются муравьи на небольшом кусочке пня. Тут не обойтись без лупы. Осторожно приближаем ее к собравшимся муравьям. Не забыть дышать в сторону — иначе, зачуяв незнакомый запах, муравейник забьет тревогу, и тогда все пропало! Смелые защитники обязательно заберутся под одежду и, схватив челюстями кожу, будут поливать ранку едкой кислотой.

Но никто не заметал моего приближения, муравейник спокоен. Сейчас увидим, что там такое происходит...

Уцепившись ногами за узенькую трещинку в дереве, на боку лежит муравей. Он совсем неподвижен и кажется мертвым. Но муравей жив, его усики постоянно вибрируют и шевелятся во все стороны, и лежит он в такой позе неспроста: он болен. Сбоку брюшка торчит какой-то серый, как будто твердый комочек. Этот комочек и пытаются вытащить челюстями насекомые, толпящиеся вокруг больного. Вот один, ярко-рыжий и крупный, подбежал, ощупал усиками больного и сразу рывком потянул челюстями комочек. Еще раз попробовал — не вышло, и помчался по своим делам дальше. И так второй, третий... Только несколько муравьев не покидают больного товарища, и один из них хорошо заметен, с покалеченной, негнущейся в сторону лапкой на задней ноге. Это, по-видимому, сочувствующий больному и один из организаторов его лечения. Они постоянно отбегают в стороны, и тот, который с негнущейся лапкой, приводит с собою всё новых и новых муравьев. И хотя никто не в силах оказать помощь и не может выдернуть серый комочек, застрявший между члениками брюшка, сочувствующие не бросают больного: кто знает, может быть, в таком большом муравейнике и найдется кто-нибудь старый и умелый и сделает все, как нужно.

Что же за серый комочек прицепился к бедному муравью? Может быть, это кусочек смолы? Допустим, муравей ходил собирать сладкие выделения тлей и, как бывает, наполнил ими брюшко так, что оно раздулось, обнажив мягкие межчленистые перемычки. Потом к одной из перемычек незаметно прилепился кусочек смолы. Отдав все добытое голодным товарищам, муравей похудел, и кусочек смолы защемился между острыми краями члеников. И надо бы ему, глупому, снова наполнить брюшко, чтобы расправить складки, — тогда, конечно, отцепить смолу будет значительно легче. Но правдоподобно ли такое предположение? Ведь муравьи такие чистоплотные и постоянно сметают с себя всякие приставшие соринки...

Попытки лечения муравья бесконечны. Как много нужно терпения продолжать все это так долго! Досмотреть бы до конца, но нужно спешить по делам... Загляну сюда на обратном пути. А что, если в мое отсутствие все исчезнет и не удастся выяснить, правильно ли предположение?

Через два часа я спешу опять к муравейнику и застаю все на прежнем месте. Тогда (как жаль расправляться с больным!) я вынимаю пинцет и сажаю муравья с серым комочком на брюшке в морилку. В том месте, где находился больной муравей, в замешательстве мечутся во все стороны несколько муравьев, разыскивая внезапно исчезнувшего товарища, и среди них муравей с негнущейся лапкой.

«Если к брюшку пристала смола, — рассуждаю я, идя по пути к биваку, — то она сразу же растворится в скипидаре».

Скипидар захвачен с собой из города, чтобы чистить пятна смолы на одежде. Но он не растворяет серого комочка. Это, оказывается, совсем не смола, а кусочек ткани брюшка, скорее всего — жировое тело. Тогда все становится ясным. Муравья кто-то ранил в брюшко. Через ранку вышел кусочек ткани и засох. Муравей, видимо, болел, потом выздоровел, но сухой серый комочек мешал жить и требовал удаления. Вот больному муравью и пытались помочь его товарищи.

Вражда

День был на исходе, когда мы выбрались на торную дорогу и пошли по ней, в сторону бивака. Солнце уже коснулось острых вершин елей, в ущельях легли глубокие синие тени, повеяло прохладой, угомонился ветер, в лесу стало тихо.

На повороте дороги близ солнечного, поросшего редкими елочками склона послышался необычно сильный запах муравьиной кислоты. На светлом полотне дороги сновали в разные стороны рыжие лесные муравьи. Их было очень много... Мы явно натолкнулись на какое-то лесное событие. Часто проходя здесь, я никогда не замечал ничего подобного. Что же тут происходило?

Участок дороги в несколько квадратных метров был похож на поле ожесточенного сражения и представлял собой печальное зрелище. Всюду валялось множество трупов рыжих муравьев в самых различных позах. Многие из пострадавших еще подавали слабые признаки жизни — вздрагивали ногами, слабо шевелили усиками. Это были, скорее всего, автоматические, судорожные движения почти уже мертвого организма.

Кое-где мертвые противники лежали вместе по нескольку, вцепившись друг в друга в смертельной схватке. Возбужденные муравьи бегали всюду с величайшей поспешностью и, встречаясь друг с другом, вместо обычного жеста — потрагивания усиками — сталкивались широко раскрытыми челюстями и разбегались в стороны, если не оказывались противниками, или вступали в драку.

Исход поединка зависел от многих причин. Схватив друг друга челюстями, каждый старался нанести ранку и, подогнув кпереди брюшко, излить на нее кислоту. Хватка была мертвой, и, раз сомкнув свои челюсти, муравей уже более их не размыкал. Это была типичная хватка бульдога.

Дерущиеся схватывали друг друга только за ноги. Уцепиться за туловище было невозможно: шесть ног противника представляли отличную защиту.

Тот, кто успевал схватить за усики, оказывался в выигрышном положении. С защемленными усиками, от боли противник терял ориентацию, метался во все стороны и плохо защищался.

Быстрота, ловкость, умение вовремя воспользоваться своим химическим оружием решали исход поединка. А кислота была мощным средством, и муравей оказывался победителем, если успевал своевременно ее впрыснуть в рот противнику. Через минуту-две у отравленного сперва наступал паралич передних ног, а затем и остальных, и он становился беспомощным. Тогда победитель спокойно перегрызал побежденному шею, и так, с прицепившейся мертвой головой, убегал в муравейник или продолжал драться с другими.