Евгений Вишневский - Приезжайте к нам на Колыму! Записки бродячего повара: Книга первая
— Ну что, хорошо попарились? Парок-то у нас, а?!
— Хорош парок, — сказал Гена, — до костей пробрал.
— По полпуда грязи у тебя оставили, — добавил я.
— Это хорошо, это правильно, — засуетился дедок. — В тайге-то известно какая жизнь: комар, ни водочки, ни мышки, верно?!
— Верно, — согласился я, пока что не понимая, куда дедок клонит.
— Сейчас небось остограммитесь и — в парк, на танцы, в тайге-то по бабам, поди, изголодались?
Мы смущенно улыбнулись.
— Вы вот что, — затараторил он, — как на танцах девочек подцепите, сразу сюда их ведите. Я до самого утра тут дежурить буду. Вот в это окошко стукните, я вам и открою. Хоть мужское отделение, хоть женское — на выбор. Чем по кустам валяться, лучше уж сюда, ко мне — чистота, тишина, покой и никакой милиции. Заодно мышек-то и попарите, спинки им потрете. — Он сощурился в масляной улыбочке и угодливо засмеялся. — Ну а трешка или там пятерочка — это ведь для вас не деньги, верно?
— Верно, — сказал Гена, — пятерка для нас — не деньги.
Дед проводил нас до дверей и даже вышел с нами на улицу.
— Вот в это окошко стукните, и порядок, — еще раз показал он нам с порога, — ага?
— Ага, — ответил ему я, чтобы побыстрее отвязаться, и мы ушли к себе в лагерь.
Понапрасну, видно, прождал нас дед всю ночь, рассчитывая на крупный заработок. Не пришли мы к нему в баню с Геной. И мышек не привели.
После бани блаженствовали мы до глубокой ночи, потягивая свежайшее пиво, а Юра рассказывал:
— Сперва привезли меня из Сусумана на «скорой помощи» в Ягодное. И сразу — к глазному врачу. Тот вертел меня, вертел перед какими-то зеркалами, вздыхал, цокал языком, а потом говорит: «У тебя, парень, кусочек металла в зрачке остался — валяй-ка ты в Магадан на операцию, а то еще день-два, и глаз вынимать придется». Ну, меня на ту же «скорую помощь», через всю трассу — раз! — и сразу на операционный стол.
Глазной хирург там — просто великолепный, молодой совсем еще мужик, но уже, по всему видать, опытный и талантливый. Сделал он мне операцию (все прошло просто замечательно), и уложили меня, голубчика, в глазное отделение Магаданской областной больницы.
Господи Боже мой, чего только я в этом отделении не насмотрелся (одним глазом, правда), кого только там не встретил! Тебе бы, Женька, туда попасть, вот где типы-то, вот где личности. Отделение, единственное на весь северо-восток: Колыму, Чукотку, Северное Приморье. Ну, само собой, лежали у нас два зэка из строгих лагерей. А чтобы они не сбежали, сидел у дверей на табуретке круглые сутки автоматчик в белом халате. То ли караулил он, чтобы эти двое не сбежали, то ли чтобы чего не набезобразничали, не знаю, врать не буду. Правда, эти зэки хоть и были убийцы, но вели себя тише воды, ниже травы...
Потом был у нас еще один психованный, «с приветом» то есть. Самый натуральный, из психбольницы. Он себе (не у нас, правда, а раньше) ножом половой член отрезал. Ему его потом кое-как пришили — тоже, между прочим, сложная операция. А он, как у него все там зажило, опять нож взял и снова отрезал. Теперь уже напрочь. Я как-то спросил у него, у психа-то этого зачем, дескать, ты это сделал? Какой во всем этом смысл? А он смотрит на меня так сострадательно и говорит: «Эх вы, люди называется! Ничего-то вы в жизни так и не поняли!» Я так даже сперва засомневался: черт его знает, может, и правда я чего не понял. Ну а потом, рассудите сами: я, выходит, не понял, а он понял. Чего же он понял? Что без члена жить надо, да это что же за понятие такое?..
Был у нас один молоденький парнишка, лет шестнадцати. Славный парень такой, мы его все любили. Очень сложную ему операцию хирург сделал. И сделал удачно. Сперва этот парнишка смирно лежал, а как дело на поправку пошло, вздумал вдруг с одним здоровяком бороться. Ну все швы-то в глазу у парня и полопались. Так, верите-нет, наш хирург как узнал, даже заплакал от обиды...
Спать мы легли уже далеко за полночь. И ночь у всех нас была очень беспокойная: виною тому было пиво.
17 августа
Нынче мы с Колькой сделали совершенно безнадежную попытку улететь, и она конечно же кончилась полной неудачей. Нам с ним надо попасть домой как можно скорее: у Кольки, как уже упоминалось, две переэкзаменовки; я же еще одиннадцатого августа обязан был выйти на работу — у меня закончился отпуск, взятый за два года. Я, правда, предупредил свое начальство, что могу немного запоздать, но ведь немного... На что мы рассчитывали — непонятно: во-первых, у нас нет ни копейки денег и получить их мы сможем только завтра (сегодня — воскресенье), в долг Аэрофлот не возит даже при наличии таких замечательных бумаг, как у нас; во-вторых, билеты на самолеты до Магадана проданы на две недели вперед; в-третьих, нынче вообще аэропорт закрыт (хотя погода стоит великолепная) под тем предлогом, что якобы горит тайга и дым затрудняет пилотам видимость. Я же грешным делом думаю, что дело совсем в другом: нынче День гражданской авиации (или, может, Воздушного флота), так что большая часть летного (да и нелетного тоже) состава выпивши.
Вечером местное радио сообщило об очень интересном начинании Ягоднинского райкома комсомола. Этот райком додумался сколотить из местных ребятишек старательские артели.
— «Бригады «юных старателей», — с восторгом вещал диктор, — снабдили всем необходимым вплоть до бульдозеров, дали в наставники опытных старателей и отправили на золотоносные участки на весь промывочный сезон. Можно надеяться, что ребята приобретут за это лето много замечательных навыков».
— Это точно, — согласился с диктором Юра, — навыки они приобретут, сомневаться нечего.
18 августа
С утра всем отрядом мы уже были в местном отделении сберкассы, однако кассирша ничем обрадовать нас не смогла: денег у нее нет (на выходные дни их не оставляют) и надо ждать инкассатора из Сусумана.
Инкассатора мы прождали почти до обеда, но причитающиеся нам деньги (две тысячи) все-таки получили. Поскольку шансов улететь у нас практически никаких, решаем все вместе ехать на машине по трассе до самого Магадана вместе со всем нашим снаряжением.
Я отправился на Сусуманскую автобазу, где уже был однажды, для того, чтобы арендовать автобус или какую-нибудь подходящую машину. На стенках диспетчерской теперь висят транспаранты с описанием аварий и несчастных случаев на трассе, которые я с интересом осмотрел, пока ждал начальство. А ждал я его довольно долго (что за невезучий сегодня у нас день!), но, как и утром, поначалу ничем обрадовать директор меня не мог: свободных машин, а тем паче автобусов у него не оказалось.
