Человеку нужен лебедь - Григорий Григорьевич Володин
Ночью Борису показалось, что он проснулся от стука мотоциклетного мотора. Он долго прислушивался. В камышах было тихо.
И еще раз проснулся он, когда около тропы громко ухнул кабан и, не разбирая дороги, шумно понесся по крепи.
— Будто от человека бросился, — проговорил Борис — Наверное, кто-то заблудился и припер в приписное хозяйство.
Он вылез из палатки. Густые туманы окутали все вокруг. Послышались будто осторожные, удаляющиеся к степи шаги.
Покурив, Борис залез под тулуп и крепко уснул. Он не слышал, как в стороне от стана, в камышах, глухо затакал мотор мотоцикла. Он быстро затих в степи.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Туманы к утру еще больше загустели.
Теплое дыхание моряны еле раскачивало черные метелки камыша, шевелило редкие жухлые листья на стеблях, свернутые трубками. Где-то совсем недалеко мелодично выводила простенькие колена камышовка. Над крепью нарастал шум сегодня рано начавших перелет уток. Вдали послышался гогот гусей. Он приближался, стая тянула прямо на стан. Увидев палатку, передние птицы отчаянно загоготали, заорали. Пытаясь остановиться и отвернуть, невысоко зависли на месте. На опешивших напирали остальные. Стая завертелась над поляной. Задевая друг друга крыльями, гуси сталкивались и еще громче орали.
Борис со злостью вспомнил о Бушменове и его компании: сорвут всю работу, начался уже и пролет гусей. На взморье раздались выстрелы. Один дуплет показался совсем близким.
— Ну, я тебе покажу, — пригрозил близкому стрелку Борис, поспешно заканчивая завтрак. — Не знаешь троп — не ходи ночью!
В степи послышался стук мотора мотоцикла.
— Вот и еще сюда прутся, — возмутился Борис — Конечно, сегодня причина есть: туман, заплутались! — Он прислушался, по звуку определил, что к стану спешит Андрейчев. — Сам бы в тумане не нашел меня, — значит, едет с Савельичем.
Алексей Иванович на полной скорости выкатил к палатке, озорно засигналил. За его спиной сидел Богдан Савельич.
— Здорово, егерь! — Алексей Иванович соскочил с машины, весело потискал Бориса, возбужденно сказал: — Гусь валом идет, а ты вылеживаешься, сурок несчастный! Проспишь царство небесное!
Богдан Савельич, морщась и покряхтывая, слез с седла. Подошел к Борису, протянул с чем-то узелок:
— Ольга конфет передала. — Окинул взглядом стан, не увидел вчера добытой птицы, но все же сказал: — Ольга просила прислать дичь.
— Тех не едят, какие летят, — с досадой отмахнулся Борис.
— Ну нет, Борис, мы не поверим. — Подмигнув старику, Алексей Иванович заглянул под снопы камыша, заготовленные Борисом для костра, потом полез в палатку, приговаривая: — Мне, председателю охотобщества, положено проверять и егеря.
— Не ищи, ничего нет. Сегодня с полдня собирался охотиться, черта два придется! Браконьеры в степи бьют дудаков, Бушменов за проводника.
— Да, понимает, что ты в приписном, — протянул Богдан Савельич. — Туман чуть разойдется — набьют дудаков.
— Чего не набить, — возмутился Борис — Цепь клади близко, заезжать недалеко: мокрые дудаки на подъем неохочие.
Андрейчев столкнул на затылок шапку, выжидающе посмотрел на Бориса. Понимал, что и ему, председателю охотобщества, положено ехать ловить браконьеров, но хотелось, чтобы Борис сказал, что поедет он сам, один. Шутка ли, еле выкроил единственный день поохотиться на пролете — и вот тебе… лови браконьеров! Но Борис, угрюмо хмурясь, молчал, и Андрейчев сердито бросил:
— Едем, Борис, черт бы его взял, этого Бушменова, когда мы его уж укротим до конца.
— Погоди ехать. Перед вами слышал я дуплет в приписном хозяйстве. Надо этого сперва выпроводить.
— Заплутался в тумане какой-то лопоухий, — заметил Богдан Савельич. Он достал трубку, кисет, протянул их Борису: — Накури-ка трубку, а то с Алексеем Ивановичем беда. Потянет разок, а полчаса кыхыкает.
— Табак-то крепчайший, — оправдался Андрейчев.
Борис набил трубку, раскурил ее. С удовольствием поглядывая на густые клубы дыма, Богдан Савельич вдруг предложил:
— Поезжай, Борис, ты один в степь, там тебе помогут чабаны. Мы с Алексеем Ивановичем вытурим лопоухого. Сами выйдем из приписного и двое добудем три нормы. Одну для тебя, Борис.
— У двоих три нормы — не хотелось бы, — поморщился Андрейчев. — Подойдет охотник — разговоров не оберешься.
— Неудобно, — раздраженно протянул Борис — А без этого я опять останусь с таком, клади зубы на полку.
— Никто не придет к границе приписного, — успокоил Богдан Савельич. — Вдруг утку свалит, а егерь тут как тут. Штраф не страшен, пяток уток продаст — и вся недолга. Главное, права на охоту лишится, все знают, что времена теперь не как при Вакаренко.
— Правильно, добывайте три пая, — поддержал Борис и спокойно уточнил: — Алексей Иванович, ты на день или с ночевкой ко мне?
— Вечером уеду, — пожалел Андрейчев.
— Зря. — Уже весело закончил: — По тропе ходит… агромадный кабан.
— Что ты?! — Алексей Иванович возбужденно потер руки. — Рано встает с лежки?
— Слышал ночью. Значит, жирнющий; голодный встает до заката солнца.
— Останусь посмотреть.
— Не спеши, Алексей Иванович. У нас поживешь — не раз увидишь. — И, лукаво улыбаясь, старик спросил: — Или и ты уже манатки собираешь, лыжи востришь?
— Вообще-то Шиклунов зовет меня в Сибирь. Заманчиво! Да вот ввязались мы с Борисом в такую операцию, что неудобно уезжать.
— Правильно, — одобрил Богдан Савельич. — Трогай, Борис, а то вот-вот туманы начнут оседать.
Поглядев ему вслед, старик улыбнулся. Прошлой весной Борис не поехал бы в степь, когда на взморье валовой пролет гусей, а ведь не появился у него лишний доход, не прибавилась и егерская зарплата. А лишний десяток добытых гусей не помешал бы, с деньгами в семье у него туго. Изменился Борис, подобрел сердцем, акты не на всех одинаковые. Злостному нарушителю — штраф под самую завязку; кто ошибся — выговорит, да и все.
…Борис, вспомнив, что как будто слышал мотоциклиста, решил на окрайке зарослей поискать его след. Вскоре наткнулся на него. Выходило, что действительно кто-то приезжал. Доехал по следу до ночной стоянки — машины не было.
— Ночью приехал и уехал? — удивился Борис.
Он тщательно все осмотрел. Человек ушел в камыши по направлению к тропе. Оттуда пришел перед самой зарей: на возвратных следах меньше влаги, чем вокруг на зарослях… Уехал в степь.
Борису долго было по пути с ночным мотоциклистом. Тот лишь на проселочной дороге повернул в поселок.
— Ночью приехал и уехал? — вновь удивился Борис — Зачем?
* * *
Указав Алексею Ивановичу самый кратчайший путь к границе приписного, Богдан Савельич пообещал потом прийти к нему взморьем. По кабаньей тропе шел медленно, по привычке рассматривая следы, оставленные зверьем ночью и размышляя о них вслух.
— Лисы из степи подвинулись в камыши,
