Неоконченное путешествие - Перси Харрисон Фосетт
Перед отъездом из Дескалваду под навесом около баркаса были устроены «танцы». Гаучо, рабочие и их женщины изрядно набрались спиртного и кружились, отплясывая свои танго и качучи под бренчание гитар и лютен. Наши люди, предводимые Пачеко, присоединились к общему веселью, но около полуночи стремглав прибежали назад под аккомпанемент револьверных выстрелов. Какой-то ревнивый гаучо, держа по револьверу в каждой руке, ворвался под навес и открыл беспорядочную стрельбу. Один человек был убит, другой тяжело ранен в живот, пулей слегка задело женщину. Гаучо вскочил на лошадь и в классической манере приключенческого романа умчался прочь от берега.
Вместо танцев сразу воцарился хаос. Доктора, который бы хоть что-нибудь понимал в хирургии, не было; несколько служащих-бельгийцев пытались оперировать раненого, копаясь у него во внутренностях мясными щипцами. Его стоны не давали нам заснуть остаток ночи; на рассвете он умер. В погоню за убийцей пустился целый отряд, но, как обычно бывает в таких случаях, его не поймали.
Из Дескалваду баркас вернулся в Корумбу, и мы продолжали наш путь до Сан-Матиаса в повозках. Нам показалось, что по сравнению с прошлым годом он деградировал. За наше отсутствие тут произошло много убийств.
В полицейском участке лежал бразилец, считавший себя незаслуженно наказанным, — он только что получил 1000 ударов плетью за то, что зарезал человека. Несколько жителей погибло от укусов гремучих змей; очаровательный и благородный француз, встреченный мной в прошлом году в Тринидаде около Дескалваду, был убит. Все здесь дышало смертью, хотя жители были гостеприимны и любезны, когда не творили преступлений и насилий. Может быть, сами условия жизни допускали некоторое оправдание тому, что здесь творилось. Менее простителен был поступок двух наших пеонов-индейцев, которые исчезли со значительным количеством припасов и двумя лучшими мулами из тех, которых мне посчастливилось здесь приобрести.
Мы уехали из Сан-Матиаса 1 июля, оставив здесь значительную часть поклажи из-за недостатка транспортных средств. Чтобы взять отсчеты на вершине горы Боа-Виста, мы остановились на один день в Асунсьоне, где до нас дошли слухи о «сокровище Верди», которое к этому времени возросло до 37 000 фунтов стерлингов и все продолжало расти. Несколько дней спустя мы догнали отряд бразильской пограничной комиссии, занимавшийся проверкой старых координат, и были очень радушно приняты нашими коллегами. Вскоре мы оставили их позади, так как были менее обременены багажом; однако два дня спустя один из наших мулов погиб от укуса гремучей змеи, и нам пришлось остановиться, потому что на одной повозке нельзя было увезти все вещи и продовольствие. Достать другое животное не представлялось возможным, ибо в окрестностях не было никаких поселений.
И вот, в то время как мы пытались найти выход из положения, случилось нечто необыкновенное. В наш лагерь забрел с севера прекраснейший мул, каких только мне приходилось видеть, абсолютно здоровый, с совершенно новым седлом и уздечкой. Насколько мне было известно, бразильская комиссия не теряла животных. Думая, что мул принадлежит какому-нибудь путешественнику, которого мы обязательно встретим впереди на тропе, я решил временно использовать его и вернуть владельцу, как только мы с ним встретимся. Однако мы никого не повстречали, и мул — буквально дар Божий — остался с нами.
Бичом этого района были змеи. В зарослях кустарника по одну сторону нашего пути кишмя кишели гремучие змеи, в то время как в лагунах и болотах с другой стороны было полно жарарак. Однажды мой мул буквально взлетел на воздух, перепрыгивая через гремучую змею, выскочившую из кустарников.
Мулы молниеносно реагируют на мелких змей, но, по-видимому, мало способны распознать большую змею. Как-то в другой раз мой мул переступил через что-то такое, что казалось упавшим стволом дерева, лежавшим поперек тропы, и вдруг остановился как вкопанный, весь дрожа. Взглянув вниз, я ужаснулся, увидев, что «ствол» был частью большого удава боа-констриктора семи или восьми дюймов диаметром. Мул от страха замер. Остальная часть отряда тащилась где-то далеко позади. Я резко вскрикнул, пришпорил мула и хлопнул его по крестцу рукояткой кнута. Он рванулся, будто ракета, перелетел через змею и мчался сломя голову по меньшей мере ярдов двести, пока я не остановил его. Он все еще весь дрожал от испуга. Я повернул назад, чтобы предупредить остальных. Когда я к ним подъехал, они палили в змею из своих винчестеров, но боа-констриктор преспокойно уполз в подлесок.
Мы вышли к реке Барбадос во время сильного разлива; все место переправы, шириною ярдов в полтораста, было забито плавучими растениями. Пеоны отказались идти в воду, утверждая, что в реке есть bichus[51], иными словами — крокодилы или анаконды, и возницы решительно поддержали их. Животные могли переплыть через реку, не потонули бы и повозки, но кому-то надо было войти в воду первым с легкой веревкой, чтобы переправить поклажу в кожаных мешках или на плоту. Иного выхода не было — я должен был идти. Когда я разделся, у меня неприятно засосало под ложечкой. Мне вспомнилось, что незадолго перед тем здесь погиб всадник с лошадью.
Лишь только я оказался на том берегу с веревкой в руках, переправить поклажу не составило труда. Пачеко не умел плавать, и ему пришлось переправляться на бревне — метод, который небесполезно было знать. Для этого годится самый обыкновенный прямой ствол дерева от трех до шести дюймов толщиной, если только он вообще держится на воде; с одного конца к нему привязывается короткая дощечка, и на нее кладется одежда, с другого конца на него садится верхом человек и гребет руками. Соблюдать равновесие в таком положении нетрудно. Тот конец ствола, на котором сидят, погружается в воду, зато другой конец, где лежит одежда, поднимается над поверхностью.
Собак переправляли в кожаных мешках, как и поклажу. Крокодилы побаиваются человека, но собак — никогда. Говорят, что крокодилы не нападают до полудня, но после полудня и ближе к вечеру переправа через реку уже связана с известным риском. Волы плыли, таща за собой повозки, и все обошлось благополучно.
Когда мы прибыли в Казалваску, он оказался пустым — дикари перебили всех мужчин в отместку за то, что по ним стреляли;
