На горе Четырёх Драконов - Ирина Иосифовна Волк
Бабушка тоже выходит из дома, берётся за край носилок своего старого друга, и нее медленно начинают подниматься в гору, туда, к мазару.
Гулям торопливо оборачивается. Шоды и Джабар! Конечно, они тут как тут. Они кланяются бабушке, и она отвечает им гордым кивком. Она чувствует себя отлично: подумать только, она ведёт их туда, вверх! Аллах увидит это с неба.
Всё ближе и ближе мазар, всё чаще и чаще падают в пыль люди, поднимают горстями песок с дороги, которую они считают священной, сыплют его на голову, омывают им лица. Слёзы текут по их щекам — едкая придорожная пыль попадает в глаза, и они краснеют. Гулям видит слёзы на глазах бабушки. Ему стоит огромного труда отвести её дрожащие руки, наполненные грязным песком, от лица.
— У неё будет трахома, — шепчет сзади Джабар, знаток медицины. — Трахома от грязи, от пыли. Останови бабушку, Гулям.
Но как можно остановить её теперь? Как можно внушить ей что-то… Она идёт, держась за носилки Манона, и читает нараспев молитвы.
Вот уже и мазар. Ребята переглядываются. На крыше мазара появились удивительные украшения. Это рога архаров — горных козлов, то наклонённые вперёд, то откинутые назад. Женщины, всхлипывая, бросаются к деревьям, окружающим мазар, вытаскивают из карманов лоскутки всех цветов и, рыдая, привязывают их к ветвям.
— Что это, бабушка? — нетерпеливо спрашивает Гулям. — Что это они делают?
— Молчи! — отзывается бабушка и тут же шепчет, потому что не может не ответить внуку: — Красные и синие тряпочки исцеляют от разных болезней. Потом я расскажу тебе. А пока молчи.
И вдруг Гулям видит, как сверху в новой зелёной чалме спускается принарядившийся ишан. Он подходит к носилкам и кладёт обе руки на потный лоб больного.
Все кругом останавливаются, замирают. Женщины опускают прямо в пыль босоногих ребятишек. Тишина. Все ждут, что скажет святой.
А Рыжий Шакал долго шепчет молитвы. Потом торжественно говорит:
— Повторяй за мной, отец. Повторяй! Ты помнишь святые слова?
И, приподнимаясь на локтях, повторяет дрожащим голосом Манон:
— Прошу тебя, мазар, после моей смерти, чтобы ты просил бога, чтобы он простил мои грехи…
«Почему же после смерти? — думает Хамид, с отчаянием глядя в лицо деда. — Почему же после смерти? Ведь он хочет жить. Он ждёт исцеления!»
Ишан кладёт в руки Манона что-то завёрнутое в лист освящённого тутовника, распростёршего свои кривые ветви над мазаром.
Потом опускает руку в карман, вытаскивает горсть какого-то белого порошка и сыплет в карман халата Манона.
— Это пыль с могилы пророка! — восклицает он так, чтобы все кругом могли услышать его. — Каждый день ты будешь опускать ноги в воду, куда насыплешь священный порошок. Потом ты смажешь ноги вот этой священной мазью. — И ишан тычет пальцем в свёрточек из листьев тутовника. — Через неделю, если захочет аллах, ты сам поднимешься к мазару и поблагодаришь за исцеление.
Гулям видит, как слёзы текут по худым щекам деда Манона и скатываются ему на грудь. И Хамид тоже плачет. Неужели он верит, что дед может выздороветь от молитв?
Брат Манона держит на верёвке огромного барана.
— Спаси тебя аллах, — шепчет Манон ишану. Потом взгляд его останавливается на лице брата. — Пора принести жертву аллаху.
И тот тащит барана к большому жертвенному камню.
Вскоре уже служитель в белой чалме, размахивая большой ложкой, наливал верующим в пиалы и касы́ свежесваренную шурпу.
— Не ешь её, — зашептал бабушке Гулям, — погляди сначала, какие руки у того, кто варит эту шурпу.
И бабушка, брезгливая бабушка, хотя и сердилась, что внук пытается командовать ею, но в глубине души сознавала его правоту. Она уже сама успела увидеть грязные руки «святого» повара. Она тоже готовила дома шурпу: чисто мыла большие куски баранины, опускала в котёл мясо и горох, потом следила, чтобы всё это тихонько кипело в котле, а когда мясо становилось мягким и ароматным, опускала туда свежий лук и картошку. Бабушкина шурпа была самая вкусная в кишлаке. Это давно уже признали соседки. Поэтому ей, так же как и внуку, противно было прикоснуться к мутному неаппетитному вареву, на поверхности которого плавали засохшие кусочки какой-то травы.
Но она сделала это незаметно от внука и тут же насухо вытерла рот кончиком чёрной праздничной шали.
Уже зажглись звёзды на небе, а люди всё стояли у мазара. И Рыжий Шакал касался больных своими большими красными руками и шептал над ними молитвы.
Друзья несколько раз заходили в мазар и крутились вокруг надгробия. Его не успели почистить. Оно было таким же грязным и пыльным, как в тот день, когда они залезли сюда через щель.
Гулям сказал ребятам:
— Пока я не вижу ничего удивительного!
Тайна чёрного мазара
И всё же удивительное было. Удивительным было то, что люди в кишлаке стали выздоравливать от «святых» лекарств.
Первым выздоровел дедушка Манон. И это казалось самым удивительным потому, что все видели, как старик не мог подняться с носилок. Его несли стонущего, обессиленного. А потом вдруг свершилось чудо. Весь кишлак следил, как старик бодро шёл по горной тропке, лишь по привычке опираясь на толстую суковатую палку. Прошла боль, окрепли ноги. Да славятся лекарства аллаха!
Весть об этом разнеслась по окрестным кишлакам. Люди потянулись к Шакалу.
Потом выздоровела маленькая девочка, которая тайком от матери пробралась на огород и оборвала все зелёные ягодки алычи, которые смогла достать. Девочку чуть живую привезли к мазару, а сейчас она снова бегает и смеётся.
А парень из соседнего кишлака упал с дерева, куда лазил за орехами, и разбился. И вылечил его опять-таки Рыжий Шакал.
— Может, он доктор? — в сотый раз спрашивал друзей Джабар, обводя всех недоумевающими глазами.
— Какой там доктор. Вот Иван Иванович — это да! — нехотя отозвался Гулям.
А тут вдруг случилось такое, что повергло в окончательное смятение ребячьи умы.
Шла футбольная тренировка. И неизвестно откуда взялся этот камень на гладкой полянке, которая была покрыта нежной зелёной травой. Гулям ударил по мячу, промахнулся и вдруг, застонав, опустился на землю. Ребята сначала думали, что он шутит. Но Сабир первый заметил, как Гулям побледнел.
— Что с тобой? — крикнул он, подбегая к нему.
Весёлая игра сразу прекратилась. Ребята обступили Гуляма, и все увидели окровавленный большой палец ноги с полуоторванным ногтем.
Джабар сказал торопливо:
— У него заражение крови может быть. Его надо скорее к врачу. Скорее! Поведём его в
