Эрик Бутаков - Вокруг Байкала за 73 дня
В тумане трудно ориентироваться, толком не поймешь сколько пройдено. Судя по часам, отмахали порядочно, но где этот чёртов Амнундакан. От него до Томпы ещё томпать и томпать, а он, сволочь, потерялся где-то в тумане. Становиться жарко. Солнечные лучи и куски голубого неба иногда пробиваются сквозь белую пелену, и сразу берег преображается, становится летним, красивым, свежим. Хочется жить. Всё живое тянется к солнцу, потому что хочет жить.
Туман порвался, и в следующем кадре появилась метеостанция. О! Уже Томпа, что ли? Черный столб с флюгером, белые ящички на курьих ножках, оббитые рейками в стиле «жалюзи», крутящиеся по ветру чашечки над белой будкой, не могли быть ни чем, кроме метеостанции. А где Амнундакан? Наверное, тот ручей у охотничьего дома и есть река. Ну, что ж – еще лучше! Значит мы уже в Томпе.
Очнулись собаки, залаяли, и из всех домов, вокруг которых на длинных веревках сушились, дергаясь на ветру, прозрачные полиэтиленовые мешки, повылазили люди. Благо, домов было всего два, иначе толпа собралась бы огромная, а так – четверо взрослых и пера – тройка ребятишек. Мы поздоровались со всеми. Все поздоровались с нами.
– Как нам найти начальника метеостанции? – спросили мы.
– Я начальник. Черных моя фамилия, – ответил мужчина, подошедший к нам. – Пошли в дом.
– Вы, Анатолий Черных? У нас к Вам миллион приветов, записок и пожеланий. – я стал доставать все послания для него.
– Спасибо. Я знаю. Ждал вас, – говорил Черных, пропуская нас в дом. – Письмо ваше получил, насчет посылки. Я тут по совместительству начальником почты числюсь, хотя почты здесь нет.
– А в справочниках указано, что есть – поэтому и посылку послали сюда. – что-то не нравились нам эти сообщения.
– Посылка в Байкальском. Сюда почту с той стороны везут. Почтовый индекс у нас есть, а самой почты уже давно нету. Когда бываю на той стороне, захожу на почту, получаю на всех. Вашу посылку не дали – паспорт нужен. Я и так и эдак – ни в какую не дала. Так что посылки нет.
– Хреново дело. Продуктов почти нет. Очень мало. Надеялись на эту посылку. Конечно, есть кой какое НЗ, но боюсь его может не хватить. Следующая дозаправка только в Давше, до нее километров сто, не меньше. – прямо сказать, обескуражил нас Черных своим сообщением.
У дома на заборе сушилась свежая медвежья шкура. Три пулевых отверстия обязательно нужно было потрогать пальцем.
– Свежак! – сказал Володя.
– Вчера притащил, – ответил Толя. – Позавчера обстрелял с лодки. Вроде попал. Смотрю, кровь в следах. А он в кусты успел заскочить. И завалился там. Я близко не подхожу. Вижу уши прижал, значить живой, затаился – меня ждет. А темнеет уже Опасно. Я в лодку. Обстрелял кусты. А вчера, по светлу, смотрю лежит. Холодный уже.
– Если уши прижаты – значить живой? – интересная информация.
– Ага, значит ждет. Встречали медведя? – в свою очередь спросил Анатолий.
– Пока, нет.
– Встретите, – безапелляционно произнес Черных.
На столе шипела сковородка с медвежатиной. Малосольный омуль, хлеб, чай – всё было в нашем распоряжении. И мы распоряжались этим, как полагается.
– В прошлом годе, – продолжал тему медведей Толя, – туриста укусила медведица. Вы там мимо проходили, у охотничьих домиков. Так вот, наткнулся он на неё на берегу, прямо у домов. Она нерпу ест. Поначалу отскочила на косогор, а потом к нему. Ну и схватила за бедро. Как он от неё ушел – не знаю. Только уже ночью, слышу скребется кто-то в дверь, открываю – он. Лежит, весь в крови. Как дополз? Столько километров. И, что характерно, она по крови не пошла. Повезло парню. Ну, перевязали и утром отправили в Северобайкальск.
– Представляю себе – укусила. Подбежала, как собачка, хвать за бедро и отскочила. – Я усмехнулся. – Веселая картинка: Она ломает ветки в кустах, носится по берегу, а тебе нужно прыгать по камням, срываясь от косолапой, оставлять кровяной след на песке и быть в вечном ожидании, что сейчас догонит и снова укусит. Во, бродяга, натерпелся.
Почему-то этот рассказ нас здорово позабавил. Но больше всего было приятно знать, что обязательно «встретим». Тут же я провел параллель: сейчас сидим едим мы медведя, и не дай бог поменяться ролями. Это всех рассмешило, а Черных зачем-то сказал: «Рыбу тоже кушайте».
Пока мы благодарили хозяйку за обед, Анатолий принес соленых омулей и свежего хариуса нам в дорогу. Он немного неловко чувствовал себя за посылку. Но большего предложить не мог – денег не платят, кормит тайга, а у него семья – жена и двое несовершеннолетних детей. Мы всё понимали и не сердились. Более того, мы были благодарны этому человеку за гостеприимство, за стол, за рассказы и за то, что он нас на лодке перевез через реку Томпуда, не смотря на ограниченность горючего. Прощай, Черных. Дай Бог тебе и твоим детям здоровья, мы не будем терять время, пойдем к Шегнанде. Там со вчерашнего дня нас Федоров дожидается. У него наверняка есть припасы. Дотянем.
Часа через полтора вышли к зимовью. Теперь нас спасет только подножный корм. Поэтому, без тени сомнения, мы забрали из зимовья картошку, какие-то грязные сухари и луковицу. Перекусили омулем, чаем с конфетами и двинулись дальше. В море слышалась лодка, удаляющаяся по направлению к Томпе. Туман – не видно не хрена. Только бы не Федоров это был. Может не дождался и сваливает обратно к дому. Вообще-то обещал ждать. Не дай Бог! Мы прибавили шаг.
Четырнадцать часов на ногах – это не шутка. Уже все болит, колет, отваливаются колени. После покорения горных вершин близ санатория «Хукусы», мои мениски совсем отвалились. Приходится перематывать колени прямо поверх брюк – так меньше болят и, подсколзнувшись, не вылетят. Духота – солнце жарит, а мы в тумане, как в теплице. Тропа исчезла, пришлось спускаться на берег, прыгать по курумнику, оставляя последние силы побережью. Зато не заплутаешь в тумане.
Дождь раздавил туман в тот момент, когда мы вышли на поляну с разрушенным зимовьем с нашего конца и огромным домом с баней и беседкой – на другой стороне поляны. Зимовье, мы исследовали, ничего не нашли. Пошли к дому. В доме никого. И давно никого. Но всё солидно, мощно, крепко. Печь – что надо. И пустота. Решили идти на мыс, к реке – там должен ждать Федоров. Переправимся на тот берег, и будем считать день не напрасным. Пожуем, отдохнем, решим, как быть дальше.
Радуга, торчащая из глубины Озера, вспорола тучи. Дождь кончился. Быстро темнеет. Мы у реки орем Федорова, стучим по котелку, свистим – без толку. Разводим костер – в сумерках увидит огонь, догадается, что мы пришли. В прибрежных зарослях не видно зимовья, может оно вообще далеко отсюда – поэтому не слышит нас проводник. Но мне послышался лай собаки. Если так, то в зимовье кто-то есть. Значит, огонь увидит, а увидит – приедет.
