Юрий Цеханович - О маленьких рыбаках и больших рыбах
Тараканщик поглядывал на меня исподлобья, но ничего мне не говорил. Когда на крутых поворотах лодка сильно качалась, он выпускал из рук трал и опасливо хватался за борта.
— Какая дрянная лодка! — сказал он, наконец. — Того и гляди, перевернется.
Я горячо с ним заспорил, но Тараканщик велел мне прекратить «фокусы» и спустил за борт трал.
Тянуть трал было тяжело. Он поминутно за что-то цеплялся, и веревка в руках Тараканщика дергалась, как живая. Наконец, трал зацепился так прочно, что лодка остановилась. Тараканщик стал вынимать трал и потянул за веревку. Лодка пошла обратно и, когда веревка вытянулась вертикально, снова остановилась.
Тараканщик с трудом вытащил трал и при этом так сильно качнул лодку, что она черпнула бортом немного воды. Повернувшись ко мне с встревоженным лицом, он сказал ворчливо:
— Отвратительная лодка! Нельзя пошевелиться!..
Я уж не стал с ним спорить.
Мокрый и грязный трал был весь полон разными водяными травами. Они опутали его и снаружи. Тараканщик стал осторожно распутывать и разбирать их, а я бросил весла и перебрался на корму, к нему поближе, и стал смотреть, что он делает. Большая часть растений была мне знакома, — вот это рдест, это частуха… А вот это я не знаю — какие-то зеленые кустики, выдернутые со дна вместе с корнями, с мясистыми узкими листьями, усеянными колючими шипами, похожи на комнатное растение — алоэ. Тараканщик так и сказал, что это водяное алоэ — телорез, и посоветовал мне взять несколько кустиков, которые поменьше, домой — они будут хорошо расти в наших аквариумах-банках, если на дно их положить илу.
Среди водяных растений, принесенных тралом с озерного дна, нашлось множество разных мелких животных: личинки поденок, мотыль, мелкие круглые, как горох, ракушки — Тараканщик так и называл их горошницами. Но больше всего было незнакомых мне беленьких, сильно сжатых с боков, червяков со многими ножками и длинными усами. Лежа на боку у меня на ладони, они бойко передвигались короткими, быстрыми скачками.
— Это бокоплавы, — сказал Тараканщик. — Бокоплавы, мелкие рачки. В озерах, богатых растительностью, их очень много. Это прекрасный корм для рыбы. Да и шаровки, и мотыль, и личинки поденок — всем этим кормится рыба.
Пока я рассматривал бокоплавов и сажал их в свою банку с водой, Тараканщик продолжал с сосредоточенным видом рыться в куче растений, вынутых из трала. Вдруг слышу, он говорит сам себе под нос особенным тоном:
— Что такое? Интересно!
О чем это он, думаю. Гляжу, у него на ладони лежит кругловатый темно-зеленый комок, как будто тины. Что в ней, думаю, интересного?
— Да это, — говорю, — просто тина!
— Просто тина? — сказал Тараканщик. — Посмотрим.
Зачерпнул в банку озерной воды и опустил в нее комок. И он ожил: расправился и превратился в большой почти правильный шар, сплетенный из бесчисленных тончайших нитей, просвечивающих чудесным изумрудно-зеленым цветом. В солнечных лучах он так и переливался.
Я загляделся на него. А Тараканщик просиял весь и спрашивает с торжеством:
— Какова «тина»? Красиво? Знаешь, что это такое? Не знаешь? Не знаешь. Это кладофора! Один из редких видов ее. Редких! Понимаешь?
И Тараканщик рассказал мне, что кладофора — это зеленая водоросль и что ее существует много видов, но что вид, имеющий форму зеленого шара, встречается очень редко и не везде и не всегда.
— Я, — говорит, — может быть, научное открытие сделал!
Тараканщик был так рад своей находке, что, глядя на него, и я радовался ей, хотя, признаться, и не очень понимал, в чем тут дело. Он повеселел, стал шутить, смеяться. И даже, мне показалось, в лодке стал чувствовать себя свободнее и не ворчал на нее, когда она переваливалась с боку на бок от его неловких движений.
Мы еще раз спустили трал, но ничего нового он больше нам не принес.
С берега долетел до нас звонкий голос Маруси.
— Борис! Да Борис же! — звала она отчаянно.
— Беспокойная девчонка! — сказал Тараканщик. — Беспокойная? Но славная. Славная? Тебе она нравится?
Вопрос был поставлен неожиданно.
Я ничего сперва не ответил, но почему-то покраснел и подумал: а в самом деле, нравится она мне или не нравится? Что-то в ней есть такое, что всегда хочется с ней спорить. И сама она любит спорить и спорит очень обидно. А еще хвастается своими знаниями и задается. А все-таки есть в ней что-то такое… славное… И скучно без нее, хочется, чтобы она тут была.
Так мне подумалось, но сказал я Тараканщику только одно слово. И то не сказал, а буркнул:
— Ничего!..
Тараканщик на это засмеялся, а потом говорит:
— Мне хотелось еще вот к тем кустам съездить… Но что с ней делать? Поедем к ней. Поедем? Поедем.
Маруся встретила нас целым градом упреков. Мы еще из лодки не вышли, а она уже набросилась на нас.
— Вам хорошо, вы на лодке по озеру катаетесь! А мне скучно! И делать нечего. И с «Приятностью» разговаривать надоело. Да он и спит сейчас.
Мне стало смешно, что она Максима Андреича назвала Приятностью, и я засмеялся. А Тараканщик сказал ей примирительно:
— Ну, довольно, Маруська. Довольно? Довольно. Так. Смотри, что нам попалось в озере. Красиво? — достал из лодки банку с кладофорой и показал ей.
Маруся сразу перестала жаловаться и занялась кладофорой. Долго ее рассматривала и восхищалась и Тараканщика расспрашивала. А потом говорит решительно:
— Борис! Теперь я с тобой поеду, а он пусть останется! — и показывает на меня.
Ах, ты, думаю, какая ловкая! Нет, это не пройдет! И говорю ей:
— А кто грести будет? Ты ведь грести не умеешь?
— Ну и что ж, что не умею? Будет грести Борис!
— А кто тралом ловить будет?
— Будет, будет… Ну, я не знаю, кто будет… А все-таки поеду!
А Тараканщик вдруг говорит серьезно:
— Как ты думаешь, Шурик, лодка выдержит троих? Не перевернется? Не утонет?
Мне это очень понравилось, что Тараканщик со мной советуется, как со знатоком.
Я снисходительно поглядел на Марусю и говорю:
— Выдержит, если вот она в лодке будет сидеть смирно, баловаться не будет.
— Ну, я буду смирно сидеть. И Чарли буду держать, — сказала Маруся досадливо.
— Ты хочешь взять с собой это сокровище? — спросил ее Тараканщик.
— Конечно же! Ведь он не останется без меня!
— Так! — сказал Тараканщик. — Быть нам в воде! Быть? Быть. Так, — помолчал и вдруг говорит решительно: — Ну, хорошо. Лезь в лодку. Но будь осторожна!..
Маруся сразу оживилась, повеселела.
— Я на конец сяду, — закричала она, — вот сюда! — и показывает на нос лодки.
Я, конечно, воспользовался случаем и говорю ей поучительно:
