Файерфокс – Огненный лис - Людмила Файер
— Она хочет поиграть со мной? В прятки? Сейчас и я спрячусь! Здесь есть где спрятаться! — подумал я и шмыгнул в первый попавшийся куст. — Все! Я спрятался! Ищи меня!
Ника вскочила и подвывая побежала к Па, который не лез в разборки между женой и ее матерью. Знал — себе дороже будет!
— Па, поехали отсюдаааааааа, — рыдала Вероника. — Ба не хочет моего котика пускаааааааать, и я тогда не хочу здесь оставааааааться! Поедем домой, Па!
Она прижалась лицом к папиному животу, ища защиты. Отец тихо гладил ее по голове. Он не любил скандалов и не знал, что предпринять.
— Ника, доченька, — заговорил отец, виновато заглядывая ей в глаза. — Мы не можем обратно домой, у нас билеты пропадут. Мы с мамой целый год на поездку копили, понимаешь?
— А тут я пропадуууууу! — рыдала Ника. — И Рыжий пропадет! Ты что, не видишь?
— Мы что-нибудь придумаем, доча, только не плач! Я тебе обещаю, что все устрою. Только ты должна остаться с бабушкой и слушаться ее. Поняла?
— Понялаааааа… — всхлипывала Ника. — Только котика пусть оставиииииит… Буду слууууушаться…
Я сидел в кустах и ждал, когда меня найдут, но Ника почему-то меня не искала. Я видел, как она подбежала к Па, потом отошла от него, размазывая воду по лицу и побежала к Ма.
Я сидел.
— Ну когда же? Когда она станет меня искать? — думал я, почесываясь от нетерпения…
…И тут я услышал за спиной низкое, утробное ворчание. Я резко обернулся и зашипел от неожиданности и ужаса. На расстоянии вытянутого хвоста прямо передо мной, широко расставив лапы, стоял огромный зверь с тяжелой массивной мордой, горящими ненавистью огромными глазами и оскаленной пастью, в которой росли клыки, размером с мое ухо каждый. Зверь был совершенно черным и отвратительно вонял псиной.
— Ррррррррр, — предупредил зверь, — рррррррргав, ррррррргав-гав!
Я не понимал его речи, но вполне уловил намерения. Зверь вызывал меня на бой. Смертный бой.
Я вжался в землю, пытаясь слиться с травой, врости в нее. Сказать, что мне не было страшно, означало бы соврать, а врать я не умею. Холод пробежал по моему позвоночнику, подняв шерсть дыбом. Я понимал, что это мой последний бой. Мне не выстоять против такого противника! Ни за что не выстоять! Его огромная зловонная пасть перекусит меня пополам!
— Рыжий, Рыжий! Ты где? — послышался крик Вероники, и я с ужасом увидел, что она бежит в мою сторону.
Зверь перевел взгляд с меня на бегущую Нику, и в его глазах зажёгся красный огонек желания убийства. В груди низко зарокотало, и зверь приник к земле для лучшего отталкивания. Мускулистое тело напряглось. Мышцы от возбуждения перекатывались под кожей, покрытой короткой шерстью. Зверь готовился к прыжку…
— Что же делать! — лихорадочно думал я. — Сейчас он прыгнет — и никто не спасет от смерти мою Нику! Большие люди заняты выяснением отношений между собой. Па вообще куда-то ушел. Что же делать?!
Я взвился, подскочив на месте так высоко, что подлетел намного выше роста свирепого зверя, и с яростным воплем обрушился на его отвратительную слюнявую морду с широким носом и висящими брылями. Зверь не ожидал нападения и тоже вскочил, обнаружив себя перед бегущей девочкой.
Ника завизжала от страха и упала. Я ощутил, что сейчас решится судьба моей любимицы и понял, что мне следовало сделать.
Зверь стоял в нерешительности, дергая головой то в одну, то в другую сторону. Он не мог решить на кого первого напасть. Я был ближе и доступнее. И я жестоко оскорбил и унизил его своим нападением.
Чтобы он скорее принял нужное мне решение, я подскочил к нему и, в прыжке выпустив когти, изо всех сил саданул по его черному, испачканному землёй, носу. Нос — самое чувствительное место у всех четверолапых. Это всегда больно и очень обидно. Я хорошо знал куда ударить. Мамины советы не пропали даром.
Зверь завизжал и затряс мордой. Я прижал уши и бросился бежать. Сейчас моя жизнь зависела от быстроты моих ног. Черная смерть рванула за мной. Я чувствовал его тяжелое смрадное дыхание прямо у себя за спиной. В голове билась только одна мысль:
— Уйти подальше… отвести его подальше… дальше… дальше…
Продираясь сквозь кустарник и высокую траву, я мчался что есть духу. За мной, ломая тонкие ветки, несся зверь.
Он должен был убить меня. Теперь уж точно должен. Никогда ни один кот так не унижал его. Кот должен был поплатиться…
Я бежал без разбора: то резко сворачивая влево, то кидаясь вправо. Зверь надсадно хрипел, свирипея все больше. Его рык превратился в жуткий вой. Тело было крупным и мускулистым, но тяжелым и неповоротливым. В груди у него засипело, он начал задыхаться.
Я бежал… Места были мне не известны, разумеется, но это был лес — моя вотчина. Уж где-где, а в лесу я точно ориентировался получше, чем этот черный вонючий мешок костей и мяса.
Наконец зверь выдохся. Его бег замедлился, а потом и совсем остановился. Он брякнулся в траву на бок, тяжело с хрипом дыша и вывесил из пасти длинный красный язык, по которому текла слюна. Я остановился в отдалении, наблюдая за ним. Зверь не собирался продолжать погоню. Он сдался.
— Но где же я нахожусь? — стукнула острая мысль отчаяния. — Я ведь совсем не знаю этих мест. Я не успел их освоить, оставить метки, познакомиться с окрестностями, строениями. Лес — он везде лес. Если ты не сделал метки, не запомнил окружающего тебя вида, найти место, в котором ты пробыл совсем короткое время, просто невозможно! Меня охватила паника.
— Я не смогу вернуться! Я не смогу вернуться туда, куда меня привезли! Там Ника! Там Па и Ма! И эта старая, больная Ба!
Я вертел головой, нюхал воздух, но ничто не наводило меня на верный путь. Чужие запахи зверья, перебиваемые далекой, но ощутимой вонью сильно вспотевшего в погоне зверя.
Ничего…
Совсем ничего…
Куда, куда идти?..
Я потрусил куда глаза глядят, подальше от отдыхающего чудовища. Оставаться рядом было опасно. Он отдохнет и может снова броситься в погоню. А второй раз ускользнуть вряд ли повезёт!
Шел я достаточно долго для того, чтобы понять, что иду не туда. Стемнело, но я так и не почуял знакомых запахов. К ночи я добрел до жилищ людей. Очень хотелось пить и есть. Погоня вымотала меня. Ма недавно обрезала мне когти, чтобы я не поцарапал диван, и я не смог поймать никого по дороге. Добыча не задерживалась в
