Станислав Олефир - Иду по тайге

Я загляделся на бабочку и чуть не прозевал кедровку. Сверкнув белым подхвостьем, она вынырнула из-за перевала, произнесла недовольное «кер-р-р-р-р-р-р!» и плюхнулась рядом с вороном. Тот проснулся, подозрительно уставился на нее и зачем-то открыл клюв. То ли он зевал, то ли таким способом предупреждал кедровку. Мол, летать летай, но свое место знать должна. Та сделала вид, что не замечает грозного соседа, и принялась обшаривать растущий рядом с вороном куст стланика. В этом году случился неурожай на шишки и все кедровки откочевали в поисках более кормных мест, а вот эта осталась. Наверное, она все же умудрилась сделать какой-то запас, а может, просто не смогла покинуть родные места — это озеро, заросший ольховником распадок, щетинящийся обгорелыми лиственницами пологий склон сопки…

В колымской осени семь погод в запасе. Только что светило солнце, но вдруг появились тучи и над головой закружили легкие снежинки. Ворон взлетел, недовольно буркнул и отправился в долину. Исчезла и бабочка. Лишь кедровка продолжала суетиться в поисках редкой поживы.

Говорят, первый снег — недолгий гость. Мол, день-два продержится и растает. Может, где-нибудь и так, но только не у нас. Лежать ему теперь до середины мая. Лишь тогда снова откроется земля, нарядится в зеленую траву, заголубеет пушистыми прострелами. Кедровка будет сидеть на одной из лиственниц и распевать нежную и светлую песню: «ти-ви-ви-ти-и-и! ти-ви-ви-ти-и-и!» Осталась, мол, позади голодная зима с трескучими морозами, злыми метелями и долгими темными ночами. Снова пришло лето. Теплое, сытное, веселое.

«Счастливая!» — позавидуют ей кедровки, что сейчас ищут свою удачу в дальних краях. Им-то в эту зиму тоже достанется. Кто кедровок там ждет? Своих запасов приготовить не успели, а таскать чужие — радости мало. Может, какая и выживет, но много, очень много их погибнет…

По образу жизни этот зверек чем-то похож на своего врага — медведя. Оба поздней осенью впадают в спячку, оба любят сладкие ягоды и кедровые орешки, оба убежденные «хуторяне»-индивидуалисты. Два живущих вместе бурундука такое же редкое явление, как и два поселившихся в одной берлоге медведя.

Вот только припасы готовят по-разному. Медведь под шкуру, бурундук в кладовые. Самый хлопотный для обоих зверей месяц — сентябрь. Медведь собирает ягоды, водоросли, ловит на перекатах рыбу, охотится на лосей и бурундуков. Вернее, не столько на бурундуков, сколько на их припасы. А готовить их так, как эти полосатые зверьки, никто не умеет.

Существует поверье: если разграбить бурундучью кладовую, он в отчаянии влезает на дерево, вставляет голову в развилку и вешается. А что, мол, ему остается делать? Все равно погибнет весной от голода. Кое-кому и вправду приходилось видеть висящего на дереве бурундука. Неужели действительно — зверьки-самоубийцы?

Свою добычу бурундук носит в защечных мешках. Прибежит к норке, а щеки у него так раздались, того и гляди лопнут. Сядет бурундук на задние лапки и примется передними выталкивать орешки или ягоды. Раз-раз-раз! — и перед зверьком целая горка лесных даров. Он их бережно в кладовую сложит и снова бежит на промысел. Вот так туда-сюда носится.

Но бывает, Торопится бурундук с полными защечными мешками, с ветки на ветку перелетает, а груз-то для такого малыша тяжеловат, голову книзу гнет. Ему бы поосторожнее, а он с дерева на дерево как прыгнет, но не дотянулся и полетел вниз. По пути попал в развилку, между ветками и повис. Были бы защечные мешки пусты, он бы сразу же освободился, а так ничего не получается. Дергается, дергается бурундучок, а потом, глядишь, затих…

Этот небольшой зверек очень чистоплотен и аккуратен. В норе у него полный порядок, полосатая шубка вычищена.

Перед непогодой бурундук становится вялым, словно вдруг заболевает. Сядет на валежину и грустно так: «трум-трум-трум». Как услышит опытный грибник или ягодник трогательную эту песенку, сейчас же спешит домой. Кому охота под дождь попасть?

Готовясь к долгой и суровой зиме, носится бурундук по всей тайге. Собирает орехи да ягоды, грибы да семена трав. Все это пригодится ему в голодную весеннюю пору.

Но как бы он ни был занят, а, увидев человека, прервет все свои дела, вскарабкается на лиственницу и примется наблюдать. Все-то ему интересно. Кто это в его владения заявился? Что он собирается делать? А выложишь у корней дерева горсть орешков или несколько кусочков печенья — не откажется. Даже свистнет от восторга, словно спасибо скажет.

Однажды осенью мне подарили бурундука. Вид у него был ужасный. Обычно шерстка этих зверьков гладкая, движения быстрые, сами они до того озорные — диву даешься. Кузька же сидел съежившись в углу клетки и мелко дрожал. Полосатая его шубка была в каких-то пятнах, вместо хвоста торчал голый стерженек. Дело в том, что бурундук в случае опасности может спустить шкурку с хвоста. Наверное, когда его ловили, кто-то сгоряча схватил зверька за хвост и снял шкурку, как варежку.

Бурундук побывал во многих руках. Я даже не смог узнать, где его поймали. Ведь там у него остались запасы еды. Отпустить бурундука вдали от них — значит обрёчь на голодную смерть.

Пришлось оставить его у себя. Всю зиму Кузьке проспал в валенке, а с теплом я решил отпустить его на свободу.

Отнес клетку с бурундуком к колонии пищух, за которыми наблюдал уже не один год, пристроил возле растущей неподалеку лиственницы. На дно клетки насыпал крупы, поставил чашечку с водой. Дверцу клетки оставил открытой. Пусть гуляет где ему вздумается.

Можно было бы отправить Кузьку подальше, но мне хотелось узнать, сможет ли он ужиться с пищухами.

Пожелав новоселу всех благ, я спрятался за куст ивняка и принялся наблюдать. Первой из кучи камней показалась крупная бурая пищуха. Она поднялась столбиком и вопросительно свистнула. Тотчас из соседней кучи отозвалось несколько зверьков. Это у них такой разговор:

— Я жива. А вы?

— Живы, живы!

Внимательно оглядевшись, пищуха спустилась с камней и начала проверять свои владения. Она давно учуяла запах бурундука, но никак не могла определить, где же он находится. Вот она свистом подозвала пищуху поменьше. Сбежавшись, зверьки принялись зачем-то обнюхивать друг друга, а потом разбежались в разные стороны.

Наконец они заметили бурундука и осторожно приблизились к нему. Кузька, наверное, видел пищух впервые. Он заверещал и принялся бегать по клетке. Бурые зверьки испугались и того больше. От Кузькиного крика они присели, затем, как по команде, бросились в норы. Так они просидели до самого вечера. Даже когда полевки принялись копаться в собранном пищухами сене, вороватых зверьков никто не прогнал.