Виталий Гладкий - Жестокая охота
— Пока не удалось понять, от какого оно механизма. Сложно. Но, думаю, день-два — и я на этот вопрос отвечу, И все же у меня есть для тебя и следователя нечто. По моему мнению, очень существенная деталь.
— Ну-ну…
— Брошь, которую я отыскал за подкладкой. Вещица, между прочим, для наших мест редкая. Во-первых, как я и предполагал, изготовлена из моржового клыка косторезами Уэлена. Это Чукотка. Но самое главное — небольшая экспериментальная партия таких брошей была отправлена в Магадан совсем недавно, с месяц назад.
— И больше никуда?
— Магаданские коллеги утверждают, что нет. И учти, броши с подобным рисунком — новинка.
— Магадан, Магадан… — Нестеренко сдвинул густые брови, что-то соображая. — А ведь маршрут троллейбуса, которым он ехал в день убийства, как раз проходит мимо аэровокзала… Билет приобретен в первой половине дня… Значит… Проверим! — и капитан снял телефонную трубку.
7
Черная “Волга” стремительно подминала под себя серокоричневую ленту шоссе. Толстый, слегка обрюзгший человек с бычьей шеей, в модном дорогом костюме, брезгливо поджав губы, внимательно следил за дорогой, изредка поглядывая в зеркало.
За боковыми стеклами замелькали домики дачного поселка. Вскоре дорога уперлась в небольшой чистенький пруд, на берегу которого, за высоченным дощатым забором, виднелся двухэтажный особняк, крытый красной черепицей. Массивные ворота, окованные стальными полосами, бесшумно отворились, и автомобиль нырнул в прохладный полумрак увитой плющом аллеи.
— Вас ждут в гостиной, — к машине подошел коренастый парень в вельветовых брюках.
Небрежно кивнув ему в ответ, толстяк прошел в дом.
— Здравствуйте…
— Здравствуй, Гиви. Садись… — Высокий сухощавый старик с густой седой шевелюрой сделал едва уловимый жест. — Ты, как всегда, опаздываешь…
— Простите, Павел Константинович… — толстяк умоляюще сложил пухлые ладони на груди.
— Или тебе мое слово — уже не закон?
Гость смутился и посмотрел на еще одного человека, находившегося в гостиной, тот, казалось, не прислушивался к разговору, с увлечением листая потрепанный иллюстрированный журнал.
— Ладно, баста! Займись делом. — Хозяин пристукнул ладонью по столу. — Захар тебя введет в курс.
Гиви, изобразив на своей круглой физиономии величайшую скорбь и покорность судьбе, молча принялся вытаскивать бумаги из атташе-кейса — он очень боялся, что стало известно о его последних аферах, не внесенных в тайный реестр “фирмы”. А сумма “навара” от этих операций была внушительной. Самое неприятное во всем этом было то, что он использовал в обороте чужие деньги.
“Знает или нет?.. — мучительно раздумывал Гиви, готовясь к отчету. — Не может знать… Все было проделано чисто. Догадывается? Это еще не доказательство. Захар. Это его работа… Но чем, чем он так завел “деда”? Ладно, придет время посчитаемся… Посмотрим, чем закончится твое чрезмерное усердие. Свинья…”
8
В просторной однокомнатной квартире царил хаос. На красивом пушистом ковре, который прикрывал неухоженный паркет, валялись в полном беспорядке книги, скомканное постельное белье. Дверки платьевого шкафа были распахнуты, часть одежды лежала на полу, остальное ~ брошено кое-как на полки. Два массивных обтянутых натуральной кожей кресла исполосованы ножом. Изрезана была и обивка дивана. Даже цветной телевизор искалечила чья-то грубая, безжалостная рука — он стоял на журнальном столике с оторванной задней стенкой и вывороченными внутренности-
Нестеренко вместе с понятыми и управдомом, еще не старым, но сверх всякой меры полным мужчиной, которого мучила одышка, стояли в прихожей и наблюдали за Арутюняном. Эксперт уже закончил фотографировать интерьер и теперь кропотливо обрабатывал специальными препаратами дверные ручки, шкаф, кухонную посуду.
Это была квартира убитого и брошенного в пруд человека. В папке, лежавшей в сейфе капитана, прибавился еще один машинописный листок. Конечно же, это была несомненная удача, в которую совсем недавно Нестеренко боялся верить.
“Зиселевич Артур Борисович, 1958 года рождения, беспартийный, образование высшее, холост, уроженец г. Можайска. Не судим. Работает старшим инженером в СМУ-131. Проживает по адресу: г. Москва, ул. Беломорская, дом… квартира…”
“Проживал…” — подумал Нестеренко, вспомнив фотографию из личного дела: молодое лицо с правильными чертами, выразительные, умные глаза, полные губы, на которых застыла едва уловимая ироническая улыбка. Вспомнил и сцену у водоема, тело на берегу. Невольно вздрогнул — нет, невозможно привыкнуть к страшному облику смерти…
В школе милиции над ним подтрунивали. Володя, высокий широкоплечий перворазрядник-дзюдоист, в морге бледнел, как кисейная барышня. Тайком от ребят он всеми правдами и неправдами пробирался в “анатомичку” медицинского института. Приучал себя… Но единственное, чего он добился этими усилиями, было умение скрывать свои чувства. Странно устроена жизнь: по службе больше всего ему приходилось заниматься делами, связанными с убийствами. Но Владимир не роптал: кто-то должен выполнять эту работу. И еще… он был удачлив.
В розыске нужны умение и терпение, но и немножко — благосклонность судьбы. Правда, сам капитан считал, что везти начинает, когда прольется седьмой пот.
В этот раз Нестеренко сразу угадал с аэровокзалом. Первая же версия подтвердилась. Потерпевший и впрямь прилетел из Магадана. Редкую брошь и троллейбусный билет Володя совершенно правильно связал в единую цепь.
Потом все было просто — запросить и тщательно “просеять” список пассажиров самолета, прибывшего рейсом из Магадана в день, когда погиб бородач, и выбрать того, единственного.
— Пусть войдут понятые, — наконец разрешил Арутюнян и закурил. — Жалко, опередили нас, — сказал, обращаясь к Нестеренко. Узнать бы, что искали и нашли ли?
Опередили… — капитан хмуро смотрел на разбросанные по полу книги,
Что же искали в квартире Зиселевича? Тот, кто сотворил такой погром, понятное дело, своей визитной карточки не оставил. Даже дверные ручки тщательно протер. Уничтожены ли и другие следы? И насколько тщательно? Впрочем, это можно проверить только в лаборатории.
А пока надо самым внимательным образом осмотреть все вокруг.
Сначала “улов” был небогат.
— Ничего, старший уполномоченный, не расстраивайся… — бормотал Геворг. — Чует мое сердце…
Нестеренко только вздыхал в ответ и продолжал искать. Что? На этот вопрос он вряд ли ответил бы. Теперь, пожалуй, им двигал не хладнокровный расчет, а больше злость на того, кто так ловко и, главное, вовремя сумел выкрасть бумаги и документы.
