Праздники, звери и прочие несуразности - Джеральд Даррелл
Любопытно, что он употребил слово «иностранка» не в смысле, который в него вкладывают большинство сельчан, подразумевая, что этот человек не деревенский. Ее особый английский убедил его в том, что она приехала с континента или из какой-то экзотической страны. Я не стал его разубеждать.
Мы были знакомы с Урсулой около года, когда однажды она мне позвонила со сногсшибательной новостью.
— Джерри! — Это прозвучало так оглушительно, что я отвел трубку от уха подальше. Только один человек был на такое способен.
— Да, — сказал я отстраненно.
— Дорогой, это я, Урсула.
— Ни за что бы не догадался. Ведь ты обычно такая тихая, сладкозвучная. Как воркующая голубка.
— Не говори глупости! Дорогой, я позвонила, потому что у меня прекрасная новость, и я хочу, чтобы ты узнал первым. — Голос у нее срывался.
Что там стряслось? Очередной дружок достиг грандиозного успеха благодаря ее изощренным интригам?
— Рассказывай, — сказал я, готовясь к телефонному разговору как минимум на полчаса.
— Дорогой, я обручилась!
Признаюсь, сердце мое сжалось и меня захлестнула волна одиночества. Нет, я не был влюблен в Урсулу и не мечтал на ней жениться, боже упаси, но вдруг я понял, что меня лишают той, которая умела развеять мою тоску и дарила мне столько счастливых часов. И вот она помолвлена с каким-нибудь мужланом и придурком, и нашей дружбе приходит конец.
— Дорогой? Ты здесь?
— Да. Я здесь.
— У тебя такой мрачный голос. Что-нибудь случилось? Я думала, ты за меня порадуешься. — Голос ее звучал жалобно и неуверенно.
— Я и радуюсь. — Пришлось отбросить эгоизм и воспоминание, как она рассказывала о подруге, уехавшей в Венецию и каждую ночь спавшей с разными гондольерами. — Я радуюсь, любовь моя, как Панч. И кто же этот несчастный?
— Тоби. Ты ведь знаешь Тоби?
— Мне казалось, что он трудоголик.
— Нет-нет, дурачок. Это совсем другой Тоби.
— Тогда я рад вдвойне. А то я уж испугался, что он не сумеет внятно сделать тебе предложение.
— Дорогой, ты на себя не похож, — сказала Урсула озабоченно. — Ты на меня сердишься из-за помолвки?
— Нисколько, — сказал я ледяным тоном. — Я счастлив, что ты нашла человека, который способен остановить твой монолог хотя бы на минуту, чтобы успеть сделать тебе предложение. Мне это не удавалось.
— О-о-о-о! Да ты ревнуешь! Дорогой, как это чудесно! Я даже не подозревала, что ты хотел сделать мне предложение. Когда это было?
— Много раз, — сказал я сухо. — Но, к счастью, я сумел растоптать это желание.
— Прости меня, дорогой. И долго ты будешь дуться и болотиться?
— Я не собираюсь доставить тебе такое удовольствие и превратиться в трясину, — отбрил я ее.
— Какой же ты все-таки дурачок. Даже не порадовался. А я думала, мы встретимся… — Голос оборвался.
Какой же ты хам, подумал я. Да ты просто чудовище. Девушка желает, чтоб ты скрепил печатью ее брачный договор, а ты ведешь себя как подросток. Я почувствовал угрызения совести.
— Милая, конечно, мы встретимся, — сказал я. — Прости меня за грубость. Просто пока в голове не укладывается, что ты выходишь замуж. Где ты хочешь встретиться?
— Так-то оно лучше. А давай потанцуем? Сходим в «Тропикану». А, дорогой?
Танцы до утра, подумал я.
«Тропикана» была на редкость отвратительным ночным клубом из тех, что вырастают за ночь, как гриб-дождевик, чтобы недолго порастравлять общую хандру и благополучно кануть. Из всех возможных мест Урсула выбрала самое отталкивающее.
— Отлично, — сказал я с воодушевлением. — Но может, сначала поужинаем?
— Конечно, дорогой. Где?
— Как насчет «Гриля»? Я закажу столик.
— О, дорогой! — выдохнула Урсула. — Это же первый ресторан, в который мы сходили вдвоем. Ты такой романтик!
— Вовсе нет. Просто это единственное место, где можно вкусно поесть, — сказал я сухо.
— Я тебя люблю… даже когда ты не в настроении. Вкусная еда, потом танцы. Дорогой, встретимся в «Гриле», в восемь. Я так рада, что ты рад. Люблю, люблю, люблю.
Я положил трубку и понял, что́ я потерял. Это чувство усилилось, когда она пришла со своим женихом, красивым молодым человеком с ограниченным словарем и по уши в нее влюбленным.
Но он оказался довольно приятным. «Гриль», как я и предполагал, был забит, и нам пришлось устроиться втроем за двухместным столиком. Тоби помалкивал, зато Урсула болтала за двоих. После ужина мы отправились в «Тропикану», где наяривал оркестр. Мы с Тоби, сменяя друг друга, водили по танцполу не умолкающую Урсулу. Вечер, на мой взгляд, получился удручающим. После этого я долго ее не видел. До меня доходили слухи, что она вышла замуж и родила ребенка. Я решил, что теперь, когда она надежно устроилась на брачном ложе, больше она в моей жизни не появится. Но я в очередной раз ошибся. Однажды зазвонил телефон, и это была она.
— Дорогой! Это я, Урсула!
— О боже, — удивился я. — Где ты все это время пропадала?
— Дорогой, я вышла замуж. Я родила.
— Я слышал. Поздравляю.
— Дорогой, я совсем засиделась в деревне. Сегодня я собираюсь в Борнмут прошвырнуться по магазинам. Может, увидимся?
— Ты приезжаешь с мужем? — осторожно полюбопытствовал я.
— Нет, дорогой. Одна.
— В таком случае обязательно увидимся. Я угощу тебя обедом. Но сначала встретимся в «Кадене» и попьем кофе.
— Отлично, дорогой. Я там буду в одиннадцать.
Ровно в одиннадцать она вошла в кафе, и сразу бросилось в глаза, что она снова беременна. Помимо выпирающего животика, обращало на себя внимание лицо. Оно светилось, как лепестки розы на солнце.
— Дорогой! — закричала она. — Мой дорогой!
Она обвила меня руками и запечатлела на моих губах долгий поцелуй — британский цензор обычно вырезает такие из французских фильмов. Все это время она издавала жужжащие звуки, как рой сексуально озабоченных пчел. Она прижималась ко мне так, чтобы выжать из этого объятья все, что только можно, а заодно показать мне, насколько я ей небезразличен. Несколько пожилых дам и хорошо сохранившийся (как паук в спиртовом растворе) бригадный генерал глядели на нас с отвращением, словно завороженные. По выражению их лиц можно было заключить: они ждут, что сейчас я сорву с нее одежды и изнасилую прямо на этом священном полу. Я не без труда высвободился:
— Я думал, ты замужем.
— Замужем, конечно. Как я целуюсь? Уже лучше?
— Да, — сказал я. — Садись и выпей кофе.
— А мороженое можно?
— Так и быть.
Я заказал кофе и мороженое.
— Выглядишь ты великолепно, — сказал я.
— Правда?
— Просто отлично. И ты ждешь второго.
Она отхватила здоровую порцию мороженого и ответила с набитым ртом:
— Деди — эдо дак пекасно.
Кто бы спорил.
Она проглотила мороженое, подалась вперед и мокрой
