Иван Басаргин - Чёрный Дьявол
— Степан Егорыч, глянь-ка, Дьявол!
Безродный сдернул с плеча винтовку, но Розов остановил его:
— След Дьявола, а не сам Дьявол.
Короток зимний день. Дул сильный ветер, надвигались сумерки. Тревожно шептались медной листвой дубки. Безродный поежился:
— А, черт, да до каких пор этот Дьявол будет висеть на моей шее камнем? Скажи, Феофил, до каких?
— Видно, до тех пор, пока мы его не ухлопаем.
— Вдвоем нам не взять! Эта бестия ходит по нашим следам. Рысь, а не собака.
«Одной родовы ты с ним», — подумал Розов, но сказал другое:
— Надо сбивать всех охотников.
— А как? Ответь мне честно, Розов, почему люди тянутся к Гурину? Почему? Ну скажи правду!
Розов задумался и решил — была не была! — честно сказать Безродному, как думают о нем люди.
— Тебя люди не любят за многое. За убийство, например.
— Откуда им знать, убивал я или нет, ведь такого никто не видел, просто выдумывают, наговаривают.
— А может, сердцем чуют, что ты не нашенский человек. Поишь нас, угощаешь, льстишь, добреньким себя кажешь, а ить над этим они же смеются, грят, пьем, мол, не за деньги Безродного, а за свои кровные. Понимаешь, и зло твое, и лесть твоя противны сердцу мужицкому. Понимаешь, наше село чем-то разнится от других сел, здесь, окромя меня, никто не рвется к богатству. Такое редко бывает, но бывает. Все живут ровно и тихо. Вот возьми Гурина… Он трудяга и человек для всех. Прошлое лето я носился как угорелый, а не мог добыть пантов. Гурин взял пару, позвал меня к себе и отправил на свой солонец в падь Грушовую. Там я и убил изюбра. А ить, ежли вдуматься, Гурин-то и сам мог бы просидеть ночь и добыть его. Или вот пермяк Вронкин задумал ставить дом у реки, Гурин его остановил, показал на деревьях метки от наводнения, объяснил, что к чему, и Вронкин уразумел. А ведь другие молчали, некоторые похохатывали над Вронкиным. А помнишь, как он ни за что помог пашню вспахать Козиным? А я вот так не могу. И ты не можешь. Почему я такой, сам не знаю. И ты не знаешь, отчего ты такой. Вот мне рассказывали про Макара Булавина, тот тоже не знал, отчего у него страсть помогать людям. Жил и помогал. А люди увидели в этом тайну, корысть, ославили мужика, а варнак один торкнул его в тайге.
Безродный вздрогнул, посмотрел на Розова. А тот продолжал в запале:
— Знамо, каждый человек с чудинкой. Но разве можно его винить в том? Аль меня. Вот хочу быть богатым, ночами снится… Ношусь по тайге собакой, а не получается. Уходит от меня зверь, плохо идет пушнина в ловушки. А ведь у меня ловушек больше в пять раз, чем у других. Почему?
— Хочешь, я тебя сделаю богатым?
Розов облизнул обветренные губы. И тут же снова стал самим собой — вспыхнул алчный огонек в его глазах.
— Отчего не хотеть, затем живу! — почти простонал он.
— Тогда слушай. Гурин для всех хорош. Нас ненавидят. Значит, нам и терять нечего. Волки эти две-три ночи сюда не придут, сыты и пуганы — я так смекаю. Но скоро должны прийти. Сейчас нет волчьих следов на снегу. Но голод их пригонит сюда. А ты будь настороже. Об их подходе скажут собаки, трусливым лаем скажут. Вот тут-то ты и заработать сможешь.
— Как? Убить Дьявола? Нет, его не убить…
— Не перебивай. Волки подойдут, а ты тогда и выпусти Гуринских овец. Волки с Дьяволом перережут их. В заступу Гурина против волков весь народ пойдет. Иначе нам людей не поднять. Ты не будь дураком, пришей к унтам собачьи лапы. К носкам передние, на пятки — задние, своего Волчка лапы пришей.
— Но ить люди не поверят, что Дьявол сможет открыть засовы на Гуринском хлеву.
— Поверят. Дураки всему поверят. Ведь сделать такое — у меня из-под носа угнать коней — не под силу и человеку. А Дьяволу все под силу.
— Не, не согласен, — заикаясь, выдавил из себя Розов.
— Согласишься, слушай дальше. За эту работу я тебе дам тридцать рублей, прощу все долги, а когда добудем Дьявола, научу тебя, кому и где сбывать пушнину, сам будешь себе голова. А коль захочешь, сходим с тобой на мой промысел.
— Согласен, — глухо выдавил Розов.
Три дня не утихал в деревне перестук тазов, палок — деревня сторожила свой скот. Три ночи не появлялись волки у деревни. Радовались мужики:
— Отомстил Дьявол Безродному и решил, что будя.
Однако охрану не снимали, но уже сторожили не с таким рвением. Гурин вообще не караулил свой хлев. В такой хлев, как у него, и медведю забраться не под силу.
Гурин сразу строился прочно и надолго думал осесть в тайге. А в дьяволов не верил.
Как и думал Безродный, на четвертую ночь собаки подняли трусливый лай. Розов не спал, ждал.
Надев унты с подшитыми собачьими лапами, он тропкой пробежал до хлевов Гурина, у двери потоптался, чтобы четко виднелся отпечаток собачьих лап, на одной даже убрал коготь.
Засовы у Гурина железные, полоса железа проходила через всю дверь, втягивалась в железные скобы, конец был примотан куском проволоки. Розов раскрутил проволоку, без стука убрал засов, вошел внутрь овчарни, пинками выгнал овец из хлева. Те сыпанули по загону, Розов открыл ворота и погнал овец к реке. Когда убедился, что овцы не повернут назад, он бросился прочь.
У себя дома прислушался, ждал. Наконец от реки заорали овцы. Розов выскочил на улицу и что есть силы закричал:
— Волки! Люди, волки напали!
Собрался народ, бросились к реке на рев овец. Впереди всех бежал Розов. Волки успели зарезать десяток овец, остальные разбежались по забоке,[3] зарезанных волки унесли в тайгу.
Долго не могли понять люди, чьи это овцы и как попали они на реку. А когда разобрались, то и сами себе не поверили. При свете факелов нашли трехпалый след, загомонили, зашумели. Но Гурин молчал. Загнал остатки овец в хлев, закрыл на засов двери, подошел к людям и негромко сказал:
— Кто тот дьявол, который открыл хлев, я пока не знаю, но узнаю. Узнаю — голову оторву. Однако пора кончать со стаей. Волки сделали людей волками. Дальше в лес — больше дров. Утром сход. Идите спать.
На сходе первым заговорил Гурин, он сказал всего несколько слов:
— Безродный, ты поведешь людей на Дьявола, я буду тебе помощником. Собирайтесь, люди. Команду Безродного слушать всем.
Охотников набралось до тридцати человек. Безродный каждому дал коня, на коней навьючили сено, овес, продукты для охотников и загонщиков. Отряд ходко пошел по следам волков.
Черный Дьявол, как и предполагал Гурин, повел стаю в сторону своего бывшего логова. Это была первая ошибка Дьявола — там, на Пятигорье, лежал полутораметровый снег.
Охотники остановились посовещаться.
— Я так разумею, — сказал Гурин, — что Дьявол от логова поведет стаю к морю. Но мы его можем перехитрить и прижать к пихтачу. Помнишь, Безродный, тот распадок? Если мы стаю пригоним туда — она наша.
