Аркадий Фидлер - Зов Амазонки
Два дня светит жаркое солнце. Вода в Укаяли спала, обнажились песчаные пляжи. Около полудня, в самое жаркое время дня на песке появляются тучи бабочек, тесно рассевшихся друг подле друга. Сколько их там — тысяча, сто тысяч? Песчаная отмель растянулась в длину на сто метров и в ширину на пятьдесят. Бабочки преимущественно желтой окраски, двух больших семейств, парусников и белянок. Изредка попадаются крупные экземпляры катапсилий ярко-желтого цвета; издали они выглядят как спелые великолепные плоды. Бабочки высасывают из влажного песка питательные соки — это обычное явление в Южной Америке.
Когда, проходя через песчаную отмель, спугнешь всю эту компанию, в воздух взвивается плотная желтая туча, создавая феерическое зрелище. По этой туче я как-то махнул два раза сеткой, и в ней оказалось более ста пятидесяти бабочек двадцати видов. В Европе, чтобы обеспечить себе такую добычу, не хватило бы самого длинного июльского дня!
Подсыхающая на тропинке лужа привлекает целую сотню бабочек каликор. Они греются на солнышке и потягивают влагу. Бабочки невелики, но богатой расцветки с голубовато-зеленым блеском. У всех на крыльях снизу две восьмерки. Наши колонисты так и называют их: «восемьдесят восемь». Временами вся сотня каликор сразу взлетает и вьется вокруг головы прохожего сверкающим венком, словно хочет его околдовать. Это необычайно красиво и действительно околдовывает.
Вдруг в воздухе послышался громкий треск, как будто кто-то щелкал пальцами. Это бабочки агеронии — бабочки-трещотки. Они обычно садятся на стволы деревьев, своей окраской почти сливаясь с древесной корой. Над людьми они просто издеваются! Вот уже несколько десятилетий, как они водят за нос самых крупных энтомологов73 мира, ни за что не желая выдать тайну своего щелканья. Много труда потратили такие крупные исследователи, как Ханель, Годман и Сальвин, чтобы проникнуть в эту тайну. Все напрасно! Загадка так и осталась загадкой. По сей день агеронии выщелкивают свое «трак-трак» на всем пространстве от Мексики до Аргентины, издеваясь над микроскопами и человеческой любознательностью!
А вот геликониды. Очень распространенный род, насчитывающий более четырехсот видов. Всем обитателям леса известно, что бабочка эта невкусная — горькая, с неприятным запахом. Птицы это знают и ни за что не тронут красивую вонючку. Словно пользуясь своей неприкосновенностью, геликониды летают медленно, на виду у всех врагов, вызывающе помахивая длинными крыльями, красивой коричневой, желтой, черной и красной расцветки.
И вот случилось необыкновенное. Секрет геликонид подсмотрели другие бабочки. До сих пор совершенно безоружные, они принялись подделывать свои крылья, пока (сколько тысяч лет для этого понадобилось!) не стали похожими как две капли воды на геликонид. Многие виды белянок и данаид так перекрасились, что их не отличишь от подлинника.
У страха глаза велики, а большие глаза тоже наводят страх. У многих бабочек, в особенности из семейства павлиноглазок, на крыльях огромные пятна: они, словно грозные глаза, устрашают насекомоядных птиц. Наибольшего успеха достигли бабочки калиго: на нижней стороне их крыльев изображена настоящая голова совы с двумя выпученными глазищами, острым клювом и точным узором оперения. Эти бабочки летают только в сумерки, когда просыпаются совы-птицы.
Однажды я выстрелил в бабочку, напоминавшую своим полетом колибри, — я принял ее за птицу. Вторично я чуть не сделал такой же ошибки по отношению к другой, пожалуй, самой крупной бабочке в мире, но вовремя остановился. Вот как это произошло. Вместе со своим знакомым, польским колонистом Цесляком, я пробирался заброшенной лесной тропинкой сквозь густые заросли, как вдруг с куста сорвалась птица, своей окраской и размерами похожая на нашу куропатку, только с более медленным и бесшумным полетом. Я вскинул ружье и прицелился, но мой товарищ закричал:
— Да это же бабочка!
Я уже сам заметил ошибку и опустил ружье. Действительно, это была ночная бабочка, совка агриппа (Thysania agrippina). Лесные жители много рассказывали мне о ней, но, увидев своими глазами этого великана, я остолбенел, как и всякий раз, когда натыкался на безумства здешней природы.
Схватив сетку, я помчался за бабочкой. Она присела на ствол дерева недалеко от меня, но, вспугнутая шумом, который я производил, продираясь сквозь кусты, взлетела, и фантастическое порождение безумствующего леса исчезло в зеленой чаще. Признаюсь, я пожалел, что не выстрелил раньше.
Самые красивые бабочки здесь — морфиды. Голубизна всех океанов, лазурь всего неба, казалось, слились воедино, чтобы окрасить их крылья в ослепительный цвет. Все путешественники, побывавшие в Южной Америке, признают, что увидеть живую бабочку морфо было для них всякий раз радостным откровением.
Часто случалось, что, возвращаясь с охоты, измотанный жарой и духотой, я еле волочил ноги. Но если в такую минуту среди деревьев появлялась похожая на сверкавшую голубую звезду бабочка морфо, я испытывал чувство физического облегчения, как будто меня освежил повеявший с далекого моря прохладный ветерок. И тогда я бодрее шагал вперед.
Вот уже несколько дней как у меня завязалась дружба с одной прекрасной бабочкой. Я вижу ее ежедневно на тропинке, в одном и том же месте. Когда я подхожу ближе, она взлетает, описывает надо мной несколько кругов в воздухе и улетает в лес. Со временем между нами возникает своеобразная близость. Бабочка уже не боится меня и разрешает подходить к ней совсем близко. Она принадлежит к роду катонефеле и изумительно окрашена. На бархатно-черном фоне нарисованы две апельсинно-желтые ленты. Черный и желтый цвета сочетаются удивительно гармонично. Эта бабочка дорога мне, она напоминает Басю. Когда-то, гуляя с Басей по лугам над рекой Вартой, мы пережили такое же приключение, только с лимонкой. Несколько дней мы провели в такой же сердечной дружбе с этой бабочкой.
Мой крылатый друг будто колдует: вдруг передо мной встают, как живые, голубые глаза, светлая головка, дорогое детское личико. Иллюзия так велика, что кажется: сейчас я услышу ее голосок, вот-вот из-за поворота тропинки появится светлая маленькая фигурка. Я хочу крикнуть, позвать ее, но на повороте появляются Чикиньо и Долорес, весело болтающие о жуке, которого они только что изловили.
Нет Баси на Укаяли. Один восхищаюсь я радужными сверкающими бабочками.
55. ЛЮБОВЬ К ЗМЕЕ
Однажды Хосе, индеец кампа, прибывший с берегов Инуи, принес мне живую змею канинану, внушительную двухметровую гадину. Канинана — змея неядовитая, но очень увертливая, и когда я вытаскиваю ее из мешка, она извивается и мотает хвостом во все стороны. Увидав змею, Долорес с отвращением попятилась.
