Черная пантера из Шиванипали - Кеннет Андерсон
Джунгли в этом месте очень красивы, а по обилию пернатых и оленей представляли настоящий рай для охотников. Несколько раз нам встретились на лесных полянах стада грациозных читалов. Длинные, острые, высохшие, как кость, стебли травы под тяжестью семян клонились к земле. Это значительно увеличивало обзор, позволяя видеть между стволами деревьев и просматривать поляны. Мы даже набрели на величественного самбара, увенчанного великолепными рогами. При нашем приближении он с шумом умчался. Было самое начало вечера, и встреча с самбаром в это время говорила о нетронутых джунглях, об изобилии естественной добычи, оставлявшем совсем мало надежды на то, что тигр польстится на одну из моих приманок. Но это изобилие, казалось бы, исключало возможность превращения тигра в людоеда.
Я купил Али Бегу билет, наказав ему вернуться в Газулапали, а сам улегся спать пораньше. Наконец-то меня не беспокоил шум проходящих поездов, и, крепко проспав десять часов подряд, я встал, полный радужных надежд. Пока мы наслаждались отдыхом, слуга-малаяли сотворил чудеса. Перед нами стояли тарелки с хоппером и рисом-патти и кувшин крепкого чая. Первое блюдо приготовляется из рисовой муки тонкого помола, второе — из риса особого сорта. Родина этих кушаний — Мадрас. Очевидно, мой новый друг Джозеф происходил из этого города. Завтрак оказался очень вкусным.
Затем я облился холодной водой в закутке без крыши, стенами которому служили бамбуковые циновки.
Джозеф был уже готов и ждал, пока я оденусь. В сопровождении двух объездчиков, подчиненных Джозефу, мы отправились проведать приманки. Оба бычка были целы и невредимы.
Оставалось только ждать. Бродить по джунглям в надежде встретить тигра было бессмысленно. Слишком уж велика была область его действий! Он мог находиться в любом месте между Дигуваметой и Газулапали, расположенных в двадцати семи милях друг от друга. Но я проделал большую подготовительную работу и мог в самое ближайшее время ожидать ее плодов.
И вот наконец события начали развертываться. Около девяти утра следующего дня зажужжал зуммер телеграфного аппарата, и Масиламони, начальник станции Басавапурам, сообщил, что прошлой ночью была убита моя приманка. Я не спешил радоваться. Если помните, я обнаружил у озера свежие следы пантеры и умышленно привязал приманку подальше от этого места, чтобы по возможности уберечь ее от хищника.
Я попросил Масиламони поручить объездчику Киту выяснить, убита ли приманка тигром или пантерой. Ответ не заставил себя ждать, так как Киту стоял рядом. Он утверждал, что бычка задрала пантера, и советовал приехать и убить ее, иначе все следующие приманки постигнет та же участь.
Это было разумно. В тот день пассажирского поезда на Басавапурам не было, но, к счастью, около одиннадцати утра в том направлении следовал товарный состав. Начальник станции остановил его, и в вагоне для проводников я доехал до Басавапурама. Джозеф настоял на том, чтобы поехать со мной.
Киту проводил меня к убитому бычку. Весь вид его — от рваных ран, нанесенных клыками на шее, до огромной дыры в желудке, где мясо перемешалось с кишками, — ясно свидетельствовал о том, что здесь похозяйничала пантера. Она плотно наелась прошлой ночью, и я опасался, что она не скоро вернется. Киту предложил, вместо того чтобы строить махан, воспользоваться его веревочной кроватью, и мы отправились за ней. Около двух часов потребовалось на то, чтобы вернуться и привязать кровать к дереву. К четырем все было готово.
Затем мы отправились на станцию, до которой было не больше мили, и наскоро перекусили бисквитами, чапати и бананами. Джозеф пожелал во что бы то ни стало пойти со мной, и в половине шестого мы уже находились в махане.
Вопреки моим ожиданиям не прошло и двадцати минут, как подо мной послышался слабый шорох. Пантера сидела и любовалась своей добычей. Она была настолько красива, что я с трудом подавил желание даровать ей жизнь. Только сознание, что она все время будет убивать наши приманки, заставило меня выстрелить, целясь ниже левого плеча.
И Киту и Масиламони удивились, что мы вернулись так рано. Узнав, как все было, начальник станции попросил у меня шкуру убитого животного. При свете фонаря-петромакса мы с четырьмя кули отправились за трупом. Масиламони с волнением следил, как, следуя моим указаниям, свежевали пантеру Я научил его, пользуясь раствором медного купороса, сохранить шкуру до тех пор, пока он не пошлет ее набивщику чучел в Бангалур.
Утром я купил новую приманку. Этого бычка мы привязали у озера, где я видел старые следы тигра.
Я собирался вместе с Джозефом вернуться днем в Дигувамету, но на станции узнал от Масиламони, что он получил телеграмму от начальника станции Челамы: этой ночью мою приманку задрал тигр.
Поезд уходил только через четыре часа, и я решил пройти пять миль до Челамы пешком. Джозеф не возражал, и в половине двенадцатого мы уже были там.
Нас ожидали очень взволнованные начальник станции и объездчики. Придя в это утро напоить бычка, объездчики нашли лишь его останки, вокруг которых на земле отчетливо виднелись следы крупного тигра. Нарезав ветки и прикрыв ими труп от стервятников, они поспешили на станцию, чтобы передать мне новость.
Я старался все мои семь приманок привязать рядом с деревьями, на которых удобно соорудить махан. Это уже помогло мне подстеречь пантеру.
Объездчики вызвались достать чарпаи. Тем временем начальник станции, Джозеф и я отправились в единственную деревенскую харчевню. За обедом Джозеф сказал, что хотел бы и на этот раз пойти со мной. Мне стоило большого труда отговорить его, не обидев. Одно дело подстерегать пантеру и совсем другое — тигра, особенно если он и есть тот самый людоед, которого мы искали. Малейший звук или неосторожное движение выдаст наше присутствие и отпугнет хищника. Мне уже случалось сидеть в махане с товарищами, которые, невольно произведя шум, сводили наше бодрствование на нет. Особенно часто это случается тогда, когда подстерегать приходится далеко за полночь, человек устает и начинает нервничать. После всех трудностей я не хотел рисковать.
Убитая приманка находилась в часе ходьбы от станции, примерно в трех милях в глубь леса. Чарпаи была доставлена еще до половины четвертого, но, чтобы не нарушать вида окрестностей, ветки для маскировки мы нарубили с отдаленных деревьев той же породы, что и дерево, на котором устраивали махан (это был
