Джой Адамсон - Живущая свободной
Глава одиннадцатая. ЛЬВЯТА И СЪЕМКИ
Лагерь Эльсы был вполне похож на райские кущи. Дикие звери здесь настолько свыклись с нашим присутствием, что часто без страха подходили к нам совсем близко.
Например, лесная антилопа, которая каждый день спускалась на водопой как раз напротив «кабинета», когда мы там завтракали. Она ощипывала свежие листья, подбирала с земли опавшие и иногда по целому часу паслась на берегу. Мы могли говорить, ходить, это ее ничуть не пугало.
Или семейство водяных козлов — два козла, три козы и три козленка. Когда они бывали вместе, то подпускали нас почти вплотную, правда, порознь они почему-то становились робкими.
А наши старые друзья бабуины? Мы настолько свыклись с ними, что почти перестали замечать друг друга, если не было чрезвычайных происшествий.
На этот раз засуха выдалась особенно сильная, и бабуины стали вырывать сочные корни камыша на островках посреди реки. Пример показал старый самец. Облюбовав себе островок с густым камышом, он принялся выдергивать его стебли, а потом начал выкапывать корни, становясь на четвереньки и помогая себе зубами. Иной раз, чтобы вытащить корень, ему приходилось руками разминать твердые комки земли. После этого он аккуратно снимал кожуру и совал очищенный корень в рот. Да так набивал себе живот, что становился похож на бочонок. Бочонком мы его и прозвали. Он спокойно позволял мне рисовать или снимать его с расстояния двадцати метров.
Затем явился второй бабуин, он тоже захотел корешков. Хотя он был намного крупнее Бочонка, но явно побаивался его и поджидал, пока тот насытится. Потом осторожно продвинулся вперед, проверяя, не возмутится ли Бочонок. Убедившись, что опасаться нечего, он прыгнул на островок и начал копать у противоположного края. Бочонок подошел, проверил, как идет дело, и решил, что вырытая ямка его вполне устраивает. Второй бабуин кротко отступил. К ним сунулся было третий, еще более рослый самец, но его приняли так нелюбезно, что он убежал, громогласно выражая свою обиду.
Бочонок вел себя деспотом, не позволял самкам даже приближаться к его угодьям. Они смиренно держались поодаль отдельными группками, кормили детенышей, чесали друг друга, искали что-нибудь съедобное в редкой траве.
Три дня я рисовала самцов-бабуинов. Различить их было нетрудно. Бочонок отличался властным нравом, у второго был глубокий шрам на носу, третий держал хвост крючком. Видимо, между ними установилось перемирие, причем Бочонок мог по своему произволу вторгаться на участки остальных. Оголив этот островок, вся тройка перешла на другой, ниже по течению, у песчаной отмели. Поблизости жил крокодил, которого я хорошо знала и не раз безуспешно пыталась застрелить.
Теперь он растянулся тут во весть рост (два с половиной метра), совсем недалеко от бабуинов.
Я достала винтовку и начала подкрадываться. Но только подобралась на расстояние выстрела, как бабуины подняли шум и выдали меня. То же повторилось и на следующий день. Уж не несут ли они караульную службу?
Птицы часто предупреждают животных об опасности, а жирафы служат «сторожевыми башнями» для зебр и антилоп. Но я не понимала, как могли бабуины, детеныши которых нередко попадают в пасть «крока», помогать своему врагу. Может быть, они знали, что этот зверь довольствуется рыбой, которую, бесспорно, легче добыть?
Конечно, крокодил имеет право на существование, как и любое другое животное, но все же он слишком опасен для всех окружающих. Разумеется, я была на стороне рыб, с которыми мы недавно подружились.
А случилось это вот так. Утром, сидя в «кабинете», я бросила в реку кожуру банана, и тотчас вокруг нее забурлила вода. Множество серебристых рыб, извиваясь и прыгая, дрались из-за кожуры. Наконец одна схватила добычу и ушла с нею под камень.
Я очень мало знаю о рыбах, и меня удивило, что банановая кожура вызвала такой восторг. Я бросила им еще, и снова началась ожесточенная драка. Значит, вкусно! Потом я стала предлагать им всякую другую пищу, кроме мяса, которое нам приходилось беречь. Хлеб, бананы, папайя, кожура плодов манго тоже понравились рыбам. И вскоре, стоило нам только показаться, как они большими стаями устремлялись к берегу. Если я протягивала им угощение, они брали кусочки прямо у меня из рук. Я так привыкла к этой веселой компании, что всерьез огорчилась, когда иссякли наши запасы хлеба и фруктов.
О мясе не могло быть и речи. Его столько требовалось для Эльсы и львят, да еще им помогали незваные гости. Днем, когда мясо висело в тени, к нему сверху подбиралась мангуста, снизу прыгал варан, а по ночам приходила чета шакалов, виверра, гиены.
Птицы занимали в нашей лагерной жизни такое же место, что и звери. В «кабинет» часто наведывалась пара молотоглавов, которых мы знали уже много, месяцев. Их гнездо было поблизости, и каждый день мы видели, как они окунают свои головки в мутные лужицы на берегу пересыхающей реки. А теперь они стали подходить к нам еще ближе. Может быть, тут замешан буйвол? Нечаянное столкновение с нами не отвадило его от этих мест, а в следах буйволиных копыт скапливается вода, и молотоглавы находили там кое-что себе по вкусу.
К нам постоянно наведывалась великолепная пара ибисов хадада, их протяжные, жалобные крики стали непременным звуковым сопровождением в нашей лагерной жизни. Частенько к реке приходила крупная, необычайно красивая цапля, но она не была такой смелой.
Я могла без конца наблюдать всех этих животных, и каждый день случалось что-нибудь интересное.
Вот сейчас, когда я пишу эти слова, на противоположном берегу важно расхаживает около полусотни бабуинов. А посередине семейство лесных антилоп — самец, самка и теленок. Можно подумать, что они ищут защиты у бабуинов. Такая мирная картина, такое доверие, а еще говорят, будто бабуины рвут в клочья разных мелких животных.
Словом, все было бы идеально, если бы не браконьеры. Ведь даже свирепая львица вовсе не так опасна для Эльсы, как люди. Во всяком случае, она составляет частицу буша, а у львов не обходится без междоусобиц.
Нас радовало, что Эльса теперь смело выходит навстречу противнику. Впервые мы увидели это в середине августа, когда она и львята ужинали перед палатками. Вдруг Эльса зарычала и ушла из лагеря. Вернулась она только через час. Ночью я слышала, как к лагерю подошли два льва, завязалась яростная схватка. Под утро Эльса увела львят на большие скалы, а днем, встретив ее в буше, мы увидели, что у нее искусана вся голова и особенно много ран возле поврежденного уха.
Когда мы вернулись в лагерь, я принесла им их вчерашний ужин, от которого осталось не так уж много. Львята жадно набросились на мясо, но Эльса есть не стала, пока бои не принесли еще одну тушу. Интересно, почему она отказалась сначала от мяса, хотя и была очень голодна? Увидела, что всем не хватит, и предпочла сперва накормить детей?
