Фарли Моуэт - Кит на заклание
— Стал я прощаться с жизнью, — рассказывал он. — У меня и сомнения не было, что она отомстит нам за все свои мучения. Испугался, говоришь? Да я трясся, как последняя дворняга!
Но Кеннет ошибался. Величественно проплыв под лодкой, китиха ушла в глубину и вынырнула в противоположном конце заводи. Все еще не оправившись от испуга, братья Ганн поспешили убраться в залив Га-Га, где в течение нескольких часов сражались с ледяным ветром, волнами и тяжелыми сетями. С облегчением вернулись они в спокойные воды заводи. Однако китиха все еще внушала им опасения, и поэтому, едва выйдя из протоки, братья пристали к берегу и принялись потрошить свой улов.
Пока они работали, китиха кружила по центральной, наиболее глубокой части заводи, всплывая через каждые десять минут. Войти в пролив в южном конце заводи она больше не пыталась. Пару раз рыбаки видели, как на воде вздуваются серпообразные валы; они решили, что китиха ловит сельдь.
Поведение пленницы несколько успокоило рыбаков. Держась поближе к берегу, они направились в сторону пролива, и Дуглас, увидев, что китиха погрузилась недалеко от лодки, вывалил за борт кадку сельди.
— Я не знал, станет ли она есть нашу сельдь, — объяснял он потом, — но подумал, что вреда не будет. По правде сказать, нам было ее жаль... Ведь после всего, что ей пришлось вытерпеть от людей, она нас даже не тронула.
Насколько мне известно, в понедельник никто, кроме братьев Ганн, китиху не навещал. Но во вторник...
Во вторник уже к полудню погода разгулялась, и давешние стрелки, прослышав, что китиха еще жива, решили не упустить случая еще раз позабавиться. Плохо было одно — кончились патроны. Однако охотники нашли превосходное решение этой проблемы. Как и многие другие провинциальные канадские городишки, Бюржо имеет так называемых «рейнджеров» — полувоенную организацию добровольцев, одному из которых временно присваивается чин офицера канадских вооруженных сил; он и командует городским подразделением. Каждому рейнджеру выдается боевая винтовка Ли-Энфилда. Ящики с патронами хранятся в штабе подразделения; часть их регулярно выдается бойцам для «учебной» стрельбы, а остальное хранится на случай объявления «чрезвычайного положения». Все патроны, отведенные на учебную стрельбу, в Бюржо давно израсходовали, главным образом на карибу, лосей и тюленей.
Случилось так, что среди «китобоев» было несколько рейнджеров. Во вторник утром один из них явился к заместителю командира подразделения, который, между прочим, был одним из старших служащих рыбозавода, и попросил выдать рейнджерам патроны. Он не утверждал, будто в Бюржо сложилось чрезвычайное положение. Он просто указал на то, что стрельба по движущейся мишени никому еще не вредила, а о лучшей мишени, чем «этот кит в Олдриджской заводи», и мечтать не приходится.
Патроны были выданы. Сколько именно, мне не удалось установить, но на берегах Олдриджской заводи я насчитал более четырехсот пустых гильз с отличительным знаком арсеналов канадских вооруженных сил.
Рейнджеры, по-видимому, чувствовали себя намного неловко. Возможно, они знали, что не все в городе одобряют стрельбу по китихе. А может быть, бойцов смущала незаконность их действий, поскольку в это время года не то что пользоваться огнестрельным оружием, а даже носить его за пределами города запрещается, — таков закон, принятый для защиты карибу и лосей от браконьеров.
Во всяком случае, во вторник лодки с вооруженными людьми вошли в Олдриджскую заводь лишь вечером, после того как все рыбаки покинули заводь. Рейнджеры действовали так осторожно, что никто даже не видел, как они отошли от причала. И если бы неожиданно в заводи не появилась плоскодонка с мужчиной и мальчиком, которые везли домой бочку родниковой воды из источника на берегу залива Га-Га, имена и подвиги рейнджеров остались бы неизвестными. Восемь из одиннадцати присутствовавших принимали участие в воскресном дебоше; остальные трое были весьма уважаемые горожане, которые не сумели позабавиться с китихой в воскресенье из-за своих общественных обязанностей.
Человек, ходивший с сыном на плоскодонке за водой, не скрыл от соседей того, что он увидел в заводи.
— Мы слышали выстрелы еще у ручья, но не обращали на них внимания, пока не вошли в протоку. Парнишка мой стоял на носу, и не успели мы выйти в заводь, как прямо у него над головой просвистела пуля, так близко, что ему даже дунуло в лицо. Мы сразу причалили и спрятались за камень. Потом я потихоньку высунулся. Поглядели бы вы, что там творилось! Я в жизни ничего такого не видал. Они были как бесноватые, эти парни из Шорт-Рича! Устроились на камнях кругом всей заводи, пьют прямо из бутылок, стреляют, орут, хохочут! Пули так и свищут! Просто чудо, что эти дурни друг друга не поубивали!
Забава, которую он наблюдал в Олдриджской заводи во вторник, была всего лишь повторением воскресного обстрела.
Весьма существенная для китихи разница заключалась только в том, что во вторник по ней стреляли пулями в стальных оболочках, имеющими гораздо большую пробивную способность, чем мягкие свинцовые пули, какие продают охотникам. Если свинцовые пули разлетались на куски, оставляя в подкожном жире китихи сравнительно неглубокие раны, то стальные пробивали жир и проникали глубоко в тело.
— А китиха совсем ума лишилась, — рассказывал все тот же очевидец, — вылезла на мелководье в восточном конце заводи, подальше от парней, а там воды-то кот наплакал! Как она билась! Хвост прямо в небо взлетал! Страшно было смотреть. А пули так и чмокали в нее: шмяк! шмяк! Потом вырвалась туда, где поглубже, развернулась — и прямо на нас! Ну, думаю, сейчас от нас только мокрое место останется. Вот долетела она до протоки и вдруг пасть разинула — а пасть у нее, как те воздушные шары, что в войну против немецких самолетов запускали, — и остановилась как вкопанная. Нет, говорю я сыну, пошли-ка отсюда подобру-поздорову. Выгребли мы обратно в Га-Га и кругом мыса завернули. Я бы скорее через океан в плоскодонке пустился, чем пошел в тот вечер через Олдриджскую заводь.
Этот человек сообщил и еще об одной подробности. Обогнув Олдриджский полуостров и войдя в залив Шорт-Рич, он увидел там четырех китов.
— Три плавали, где поглубже, этак метрах в трехстах от берега, а четвертый крутился прямо в бухте, которая в пролив ведет. Куролесил он еще почище, чем китиха в заводи! Сперва фонтан пустит вышиной с колокольню, потом как разгонится — и в пролив, до самого мелководья шпарит. Волна от него весь берег заливала. Мы с парнишкой отгребли за Фиш-Рок и пошли вдоль островов. Длиннее вышло, конечно, но уж лучше было держаться от этого молодца подальше. Не дай бог такому поперек дороги стать!
