Виктор Потиевский - МАГА УВОДИТ СТАЮ
Еще издали Чернец понял и оценил происходящее: две волчьи стаи насмерть бились из-за добычи. Волки грызлись, катаясь в снегу, взбивая снежную пыль, окрашивая сугробы кровью. И только в центре битвы невозмутимо стоял крупный волк. Быстро поворачиваясь вокруг, он отшвыривал грудью врагов, нанося им раны крепкими зубами. Чуть в стороне лежала туша только что убитого лося — причина, из-за которой и возникла эта ожесточенная драка.
Чернец сразу узнал отца-волка, сразу сообразил, что чужая многочисленная стая близка к победе.
Не задержавшись ни на миг, он рванулся в самую гущу битвы и в несколько мгновений раскидал врагов старого вожака, как будто это были овцы, а не волки.
Обе стаи замерли, растерянно глядя на могучего черномордого волка, на время притушив свою ярость.
Показывая всем ослепительно белые, непомерно большие клыки, окруженный своей преданной стаей, пришелец чувствовал себя хозяином положения. И он был на стороне старого седого вожака.
Стая врагов Воя, только что вдвое превосходившая его семью числом, теперь потеряла свое преимущество. Это видели все.
Вожак чуть было не победившей стаи колебался. Он понимал, что надо уводить волков, оставив добычу. А ведь лось убит на его территории, правда, убит не им, но в его владениях, хотя и на самом их краю. И все-таки важнее- спасать семью, решил он и, пользуясь короткой передышкой, издал негромкий призывный хрип, легким наметом бросившись в сторону. Его стая рванулась за ним. Никто их не преследовал…
Чернец, Вой, Мага и их волки долго смотрели вслед уходящим противникам. Смотрели молча и без ненависти Затем дружно кинулись к добыче. Торопливо разрывая мясо, жадно его глотая, звери насыщались, утоляя томительный многодневный голод, который всегда неотступно идет по следам каждой стаи.
Сытые, отяжелевшие волки окружили старого вожака. Хотелось залечь на отдых, но все ждали приказа. Чернец спокойно рассматривал стаю Воя. В ней он знал только матерых. Кроме них в семье был всего один прибылой и два крупных самца: переярок и волк-трехлетка. Они зло поглядывали на Чернеца, уже забыв про его решающую помощь в борьбе с соседями-соперниками.
Чернец знал, что стаи объединились всего в несколько дней, они лишь временно будут жить в угодьях отца-волка и вместе охотиться, пугая округу многоголосым воем. Возглавит общую стаю, конечно, старый Вой. Потом она снова разделится на две семьи, и волки исчезнут в лунном свечении снегов. Чернец уведет семью на север, в полюбившиеся ему края. Там проложил он свои собственные волчьи дороги. Они зовут его. И зов этот непреодолим.
Только сейчас Чернец заметил, как сильно поседел отец-волк: и лоб, и подбородок, и щеки — все стало белым. Даже высокий загривок старого вожака припорошила густая седина — свидетельство долгих, трудных зим, наполненных боями и скитаниями.
Вой сделал несколько шагов вперед — и все вдруг увидели, что волк-отец хромает… Это было так неожиданно. Ведь вожак должен быть не только самым мудрым и смелым, но и самым сильным и здоровым. Тишина, чуткая и глубокая, была нарушена скрипом снега: волки нервно затоптались на месте. Растерянность овладела стаей.
Что случилось со старым вожаком? Может быть, дала о себе знать старая рана? Может, он просто поранил ногу? Эта хромота, наверное, пройдет… Но сейчас он хромал…
Отец-волк, пожалуй, сам больше других понимал, что сейчас ему будет нелегко заботиться о сводной стае. Он раздумывал только мгновение.
Так же прихрамывая, старый вожак обошел зверей, стоявших полукругом, и спокойно встал рядом с огромным черномордым волком. Стал сбоку от него и чуть сзади ^- это означало, что он определил другого вожака для общей стаи — Чернеца. Вот кто теперь поведет волков, вот кто будет заботиться о них, о соблюдении суровых законов стаи.
Назначение нового вожака было принято враждебно двумя членами семьи Воя: переярком и трехлетним волком, первым помощником отца-вожака. С самим Воем они, конечно, не собирались ссориться, но уступать первенство какому-то незнакомому, молодому вожаку не хотели.
Вперед выступил крупный высокий волк. Он был сильнее и умнее своего брата-переярка, за его плечами стоял опыт трех нелегких зим. Он задержался в родительской семье и был первым, надежным помощником матерых, обладал решительностью, ловкостью, смелостью, как и большинство волков, выращенных Воем и Магой. Волк первый шагнул навстречу черномордому, грозно оскалив клыки. Он считал себя вправе претендовать на место вожака, если уж отец-волк не собирался возглавить сводную стаю.
Едва противник встал напротив, как Чернец, настолько стремительно, что тот даже не успел приготовиться, ударил его грудью. Удар был сокрушительным. Соперник оторвался от земли, перевернулся через голову. От неожиданности он взвизгнул и рухнул в снег, посрамленный и растерянный.
Теперь всем было ясно, что старый вожак верно сделал свой выбор.
Чернец негромко зарычал, призывая зверей следовать за собой, и двинулся через поляну. За ним пошли волки его семьи, потом потянулись и остальные. Замыкал стаю седой отец-волк.
Звери шли по лунному лесу, их черные тени быстро скользили по бело-голубым снегам. Негромкое поскрипывание выдавало путь волков, идущих походным строем.
Чернец направился к вершине лесного холма, где когда-то впервые пробовал выть, подражая волку-отцу. Размеренным шагом, цепочкой, стая поднималась вслед за ним. Вершина холма была обнажена, и Черней, помнивший свои щенячьи игры здесь, знал, почему деревья не растут на самой вершине: иод снегом была голая плоская скала. Звери сгрудились на открытой вершине холма вокруг Чернеца и стоявших рядом с ним Воя и Маги.
Чернец выжидающе взглянул на старого вожака — тот ответил ему таким же выжидающим взглядом И тогда новый молодой вожак шагнул вперед, чуть приподнялся на цыпочки, как это делал волк-отец, вскинул голову к звездам и, широко раскрывая пасть, чтобы громче, раскатистей был его тягучий зов, завыл. Стая тотчас подхватила вой вожака, и по заснеженному лесу, вторя волкам, прокатилось многоголосое грозное эхо. Долго звучала в морозной лунной ночи эта неповторимая, пронзительная песня.
Когда на плоскую снежную вершину легли первые лучи холодного зимнего солнца, стая уже уходила к дальним холмам очень длинной и очень ровной цепочкой.
