Виктор Гребенников - В стране насекомых. Записки и зарисовки энтомолога и художника.
А то был у меня еще такой случай, это уже совсем недавно. Снял я с листка осины гусеницу бабочки гарпии, или, иначе, вилохвоста. Личинки эти имеют сзади два длинных отростка, которые при опасности выставляют в виде рогов, чтобы испугать врага. Гусеница бы, ла как гусеница, но сзади под рожками был прикреплен поперек тела длинный овальный кокон. Он был до, вольно крупным, темно бурым, явно сотканным из плотного шелка. Кокон — штука нередкая, но чтобы его носила сзади гусеница — такого не бывает! Ничего похожего я раньше не встречал и нигде о подобном не читал. Гусеница была совершенно целой, невредимой; груз, как по всему было видно, совершенно ей не мешал и был как то очень удобно, ловко приторочен во впадине между рожками и задней парой ног, как будто бы эти гусеницы только и занимались тем, что таскали вот такие коконы. Самой гусенице кокон принадлежать никак не мог, для нее он был мал, да и вообще гусеницы (только взрослые) ткут коконы вокруг себя. Отверстий же в шелковом эллипсоиде не было, значит, внутри него находится кто то другой.
Все известные насекомые паразиты гусениц, питаясь живым хозяином (в этом случае жертва не парализуется, а живет нормальной жизнью), растут вместе с ним, но в конце концов неминуемо приводят хозяина к смерти. Гусеница гибнет прежде, чем выевшие ее изнутри паразитические личинки поделают себе коконы и окуклятся. Так развиваются многие наездники и мухи тахины, признанные помощники лесовода и земледельца, гроза насекомых вредителей. А тут извольте видеть: гусеница жива здорова, но таскает при себе чей то странный кокон. Нет, это что то совершенно другое, необычное, таинственное.
Дома я зарисовал удивительную пару и поместил ее в банку. Что то будет дальше? Положил туда на прокорм гусенице листья осины и… забыл закрыть. Гусеница уползла, утащив с собой таинственную ношу, и никакие самые тщательные поиски в лаборатории, за открытым ее окном, в других комнатах не дали никаких результатов. Только рисунок и остался, но тайна кокона так и осталась нераскрытой.
Однако же странно… Почему к концам только что ставленной на посудину злополучной подковки поползли некоторые наездники? Показалось? Вот еще одно крохотное насекомое из тех, что ползают снизу по крышке, повернулось головкой к магниту и, поведя усиками, двинулось прямехонько на южный полюс, за им еще одно, еще и еще… Такая же картина у север ого полюса; вот под стеклом напротив оконечностей магнита уже собрались небольшие кучечки насекомых, которые все растут и растут; вот почти все остальные мелиттобии повернулись и поспешно, но уверенно шествуют именно сюда, к этим двум пунктам. С затаенным дыханием я смотрел на загадочную, непонятную, дивную картину притягивания мелиттобии магнитом. Теперь можно не паниковать: феномен повторяется, притягательные свойства, исчезнувшие в девять утра, начинают, как видно, нарастать к полудню. Интересно! Надо набраться хладнокровия и терпения и повнимательнее наблюдать. Загадка магнита будет разгадана.
О родословной мелиттобии и еще кое о чем
Полное видовое латинское название нашего наездничка — Мелиттобия акаста. Есть и другие виды мелиттобии, они тоже паразитируют на насекомых и тоже имеют свои особенные повадки. Чтобы знакомство ваше с мелиттобиями было более полным, не обойтись без официальных титулов, то есть названий более высоких категорий, к которым принадлежат наши героини. Итак, вид акаста, род мелиттобия, семейство эвлофиды, надсемейство хальциды, подотряд стебельчатобрюхие, отряд перепончатокрылые, класс насекомые. Громоздкость этих рангов и категорий — следствие не только большого числа видов насекомых, но и различных степеней взаимного их родства. Большинство читателей найдет здесь знакомых разве что в ранге подотряда: к стебельчатобрюхим перепончатокрылым относятся муравьи, пчелы, осы. Но вот кто такие хальциды и тем более эвлофиды, знают лишь немногие специалисты. Так что знакомство многих читателей с одной из эвлофид мелиттобий, по всей вероятности, состоится впервые. Поэтому пока не наступила развязка истории с магнитом, не лишне будет узнать об одном интереснейшем предположении ученых.
Исследователи приходят к выводу, что семейная жизнь мелиттобий кое в чем близка жизни таких сложноорганизованных насекомых, как муравьи. Быть может, инстинкты далеких муравьиных предков (прамуравьев), живших не семьями, а в одиночку, имели много общего с повадками наших наездников. И именно из подобных рефлексов и повадок сформировались сложные взаимоотношения в муравьиной семье с дальнейшим распределением обязанностей и разнообразием форм.
В самом деле, жизнь мелиттобий очень отличается от жизни прочих наездников именно в муравьиную сторону. Во первых, постоянный дом — гнездо, где воспитывается несколько поколений насекомых, правда, поначалу не свое, чужое, но все же в этом обиталище выводок мелиттобий «прописан постоянно». Во вторых, самка отыскивает провизию, которой питается и сама, и кормит ею личинок. Не то чтобы кормит в полном смысле: личинки питаются в общем то сами, но зато мать от них далеко не отходит, находясь неподалеку, в этом же гнезде. Это уже второй, более значительный шаг к муравьям. В третьих, мамаша мелиттобия живет и тогда, когда ее дети становятся крылатыми, причем дети не только первого, но даже второго и третьего поколений. До настоящей семьи здесь уже, как видите, совсем недалеко.
Есть и другие признаки, роднящие мелиттобий с муравьями, но останавливаться на них здесь мы не будем. Рискну добавить один штрих, чисто этологический, подмеченный мною как у мелиттобий самочек, поселившихся в пчелином гнезе так и у молодых муравьих — лазиусов и кампонотусов, впервые заложивших новое гнездо и ожидающих первое потомство. И у тех, у других схожи многие привычки: характер движений, походка, неторопливость и, если можно выразиться, склонность подолгу «задумываться» и некая отрешенность, отчего насекомое кажется таинственно глубокомысленным.
Мелиттобия прогрызает дырочку в чужом коконе.
…А между тем, ох, уж эти мне загадки! — к половине третьего пополудни мелиттобий опять расползлись от магнита.
Из дневника наблюдений
На всех своих шестиногих питомцев у меня заведены «досье» — папки, куда в хронологическом порядке складываются листки и даже клочки бумаги с записями и зарисовками наблюдений. Одни «досье» тощие (и таких большинство), это перегнутые вдвое странички с одним двумя набросками и записями: наблюдения прекращены по случаю преждевременной (или своевременной) кончины какого нибудь крохотного лесного аборигена, унесшего, так сказать, с собой все свои секреты.
