Волки - Григорий Андреевич Устинов
Было уже поздно итти к приваде и они решили завтра съездить туда на Крепыше. Возвращаясь обратно, Николай засыпал Максимыча вопросами, на которые тот охотно отвечал.
— А лисица может волчьей капсюлей отравиться?
— Конечно. Ей даже доза стрихнина нужна меньше. Но яд должен быть использован по прямому назначению — только на волков. Между прочим, там, где часто проходят волки, лиса бывает редко. Она их боится.
— Отравленный волк далеко уходит?
— Когда как. Если волк взял стрихнин и затем задержался, допустим остался поесть мясо у привады, то он тут же обычно и ложится. А если он взял стрихнин «на ходу», то уходит дальше.
Это зависит от того, проглотил ли он стрихнин, или яд попал ему в кровь через слизистую оболочку пасти при раскусывании капсюли. Много и других причин найдется. У меня был случай, когда отравленного волка я подобрал в пяти километрах от привады. Шел, как пьяный, тыкался носом, валялся, рвота была, а все же ушел на пять километров. Но зверь был очень крупный.
Для того, чтобы зверь скорее лег, чтобы яд быстрее воздействовал и попал в кровь, в капсюлю со стрихнином кладется мелкое битое стекло, которое ранит волку полость пасти, и губы когда он ее раскусит.
— Значит не обязательно, чтобы яд был проглочен?
— Не обязательно.
— А если стрихнин класть в мясо привады?
— Раньше так и делали. Деревянным шпилем пробивали в мясе отверстия, затем спускали в них капсюли или просто насыпали порцию яда, а сверху заливали жиром или затирали деревянным молоточком. Также вгоняли капсюли в головы мелкого скота, в пустотелые косточки, в горло птицы или куски сильно протушенной печенки. Но сейчас от этой методики отказываются. Работают только с одними капсюлями.
— Почему?
— Потому, что звери растаскивают эти части мяса. Сложнее учет. Яд теряется и чаще выклевывается птицей, особенно сороками. А одиночные капсюли удобны по охране, учету, ставятся вдали от привады, где не затаптываются. Если их возьмет зверь, по свежему следу легко проследить.
— Далеко волк слышит капсюли и всегда берет их?
— Когда как. Это зависит от качества мази, направления ветра, жизненного опыта зверя и его сытости. Иногда волк слышит приманку за многие десятки метров, смело подходит и берет ее. А иногда не берет. Тогда приманка-мазь сменяется на другую. Бывают случаи, когда волки, а чаще лисы, берут капсюлю, но не проглатывают и не раскусывают ее, а переносят куда-нибудь и бросают… Но это редко.
— Значит на нервах играют!
— О! Еще как играют! А раз был такой случай. Отравилось сразу два волка. Приезжаю и вижу от этих волков только рожки да ножки. Разорваны оба и сильно поедены.
Оказывается, перед утром тут приходили восемь новых волков. Они набросились на отравленных зверей, порвали, поели и ушли. Сами себя жрут, подлые.
— Эти волки отравились?
— Нет, ушли! Я проследил их, сколько мог. У двоих была рвота, но все-таки справились, утянулись. Надо было на второй день проследить дальше, но ночью пошел снег и все следы занесло.
— Как вы, Максимыч, с таких травленых волков шкуры снимаете? Это очень опасно?
— Да. Нужно быть осторожным. Хорошо на руки надевать резиновые перчатки, а если их нет, то снимать шкуру голыми руками, но проверить, чтобы никаких ранок на них не было. Конечно, избегать порезов руки во время съемки. Руки потом чище промыть теплой водой с мылом.
— А тушу волка куда?
— Ее можно вывести на волчью приваду, но лучше сжечь или поглубже закопать в землю.
Они подошли к деревне. Встречные ребятишки с любопытством провожали Максимыча. Им был непонятен секрет его длинного прута с деревянной ложкой на конце. Две собаки с шумом набросились на них.
— Надо, Николай, сказать в совете и правлении колхоза и объявить всем владельцам о том, чтобы на время моих работ собаки были привязаны. А то какой-нибудь песик убежит по нашему следу и отравится у скотомогильника. Потом будет неприятность с хозяином, — сказал Максимыч, снимая лыжи.
* * *
Вечером Максимыч ознакомил Вихрева с его «хозяйством». Они закрыли дверь второй комнаты. Стрихнинщик достал из кармана ключ и открыл им дорожный чемодан, стоявший на полу в прохладном месте. Он достал из него лист бумаги и постлал на стол. Затем поставил на него небольшой деревянный ящик, обитый снаружи оцинкованным железом. На крышке ящика был нарисован череп со скрещенными внизу костями и надписью «яд — смертельно». Ящик также имел внутренний запор.
Внутри несколько перегородок. В одной перегородке лежали аптекарские весы с разновесом, маленькие ложечки, стекла, пинцеты. В другой перегородке стеклянные банки с притертыми пробками. В одной из них был стрихнин, в другой краска «фуксин», в третьей — мелкое битое стекло, с острыми иглообразными краями.
Несколько баночек большего размера были наполнены мазями с наклейками: «Рыбная», «Печенка», «Майский заяц», «Мазь Валевского». В следующем отделении, был запас парафина с белым воском, готовые патрончики капсюль, кусок сальной массы, какие-то гладкие палочки, готовые обсаленные капсюли с ядом в стеклянной банке, тонкие резиновые перчатки.
— У вас целый аптечный склад, Максимыч.
— Да. И все надо. Ну, вот слушайте, — и он подробно стал рассказывать.
Они беседовали долго. В конце разговора Максимыч подчеркнул, что перед постановкой капсюль на волка, их смазывают одной из этих «волчьих» мазей. Рецепт их приготовления различен.
— Некоторые из них мне известны от Павла Андреевича, — сказал Вихрев.
— Ну вот и хорошо, значит о них объяснять не надо. В общем они все основаны на тех или иных комбинациях протушенных частей животных, с примесью в определенных дозах лука, аниса, камфары, рыбьего жира, масла, мёда. Этих приманок очень много, причем
