Юрий Цеханович - О маленьких рыбаках и больших рыбах. Наш аквариум
А Шурка к нам подошел и говорит:
— Яков Иванович, можно на вашей лодочке на ту сторону заводи переехать?
— Можно. Я тебя сам перетолкну, а то уедешь да пропадешь. Ищи тебя! А мне лодка скоро понадобится — верши смотреть. Пойдем!
— Шурка, — говорю, — и я с тобой пойду, ладно?
— Ладно, пойдем!
Стали в лодку садиться, а нас Вася еще окликнул:
— Меня берите еще с собой.
Перетолкнул нас Яков Иванович на ту сторону заводи, а сам обратно переехал. А Вася и говорит хитро:
— А я потому с вами поехал, чтобы он меня червей не послал копать. Пусть Володька один копает.
— А для чего червей? — спрашиваю.
— Для перемета. Перемет вечером хочет ставить. А для перемета червей-то надо много. Целый горшок! Вот я и ушел.
Пошли мы все втроем вдоль берега заводи по густой, высокой, выше пояса, пахучей траве. И сама заводь вся заросла разными водяными растениями — у берега осока и ситник стеной стоят, а на глубокой воде плавают листья кувшинки и стрелолиста. Местами до самой воды берег зарос ивовыми кустами, а кое-где они растут и из воды.
Вспомнился мне зимний вечер и рассказы дедушки про больших окуней. Я и говорю Шурке:
— Обязательно тут большие окуни должны быть.
— Кто тебе сказал?
— Никто не сказал, а я сам вижу. Место тут такое, что окуни должны быть. Я вижу!
— Много ты понимаешь! Я тут сколько раз удил. Маленькие окуньки, правда, берут, а большие никогда не попадались.
— А по-моему, — говорю, — есть. Давай попробуем! Вон у того куста.
— Пробуй, — говорит, — коли охота. А я на свое место пойду. Там сорога крупная, язики берут.
Что ж, думаю, пусть идет. А я здесь попробую. Дедушка ведь не обманывал же меня. А место здесь как раз такое, как он говорил.
Шурка и Вася куда-то дальше прошли, и скоро из-за прибрежных кустов их стало не видно. А я спустился к облюбованному мною кусту и стал разматывать свою большую удочку.
Закинул. Сразу не понравилось — мелко. Посижу все-таки, думаю. Клюнуло. Тащу, окунек небольшой. Снова закинул. Сижу и жду. Не клюет долго. Сижу тихо. Вдруг в двух шагах от меня как плеснет вода, так волны вокруг и пошли. А через минуту, напротив меня, под другим берегом заводи такой же плеск послышался почти одновременно в двух местах. Какая-то рыба большая, думаю.
Сидел, сидел, не клюет. Скучно стало. Решил идти к Шурке, хоть и досадно было, что он опять (который уж раз!) прав оказался.
Шурка и Вася неподалеку были. Шурка, как увидел меня, спрашивает насмешливо:
— Ну, где же твои большие-то окуни?
— Мелко там очень, потому их и нет. А место с виду для них подходящее. А ты поймал его?
— Да у нас тоже плохо. Васютка подъязка поймал порядочного. А я — только трех маленьких сорожек. Плохо клюет сегодня — жор начался.
Вася достал из корзинки довольно крупного язика, показал его мне и говорит:
— Как он, Шурик, у меня рваться-то начал! Насилу вытащил.
А я спрашиваю Шурку:
— Как ты сказал — «жор начался»? Что это за «жор»?
— Будто не знаешь? Ну, щучий жор. Щука жрать начала. Слышал, как она бьет, плещется? Вот мелкая рыба и попряталась и не клюет.
— А разве щука не всегда другую рыбу ловит и ест?
— То-то и есть, что не всегда. Жор у ней бывает раза три в лето. Первый жор — рано весной, второй — вот сейчас, а третий — в конце лета будет. А когда так и четыре раза бывает, а то и пять. Когда как.
В это время как раз снова раздался плеск неподалеку от нас, да такой сильный, что я даже вздрогнул. А Шурка говорит:
— Ишь, что делает! Кабы жерлички были, вот бы поставить.
— У меня, — говорю, — есть жерлички, я из города их привез.
— Что же ты мне не сказал? Взяли бы их с собой и были бы сегодня со щукой. Завтра давай поставим их. А сегодня, видно, без рыбы будем.
А я все о своем думаю.
— Шурка, — говорю, — ты не знаешь местечка здесь, на заводи, где бы и глубоко было и кусты бы из воды росли?
— Ишь, как тебе большого-то окуня захотелось! Ну, вот там глубоко — против перевоза, у дамбы. Там дамба через заводь сделана, дорога проложена. Только там удить нельзя — заросло так, что и воды не видно.
— Пойдем, Шурка, туда! Я еще раз попробую.
— Что ж, пойдем! Здесь не клюет, все равно надо на тот берег попадать, по дамбе перейдем.
Идти довольно далеко пришлось. Шли, шли, так далеко зашли, что опять против Людца оказались. Прямо против перевоза. Через заводь здесь, действительно, была проложена дамба с трубой для прохода воды под самой ее срединой. Оба бока дамбы густо обросли ивовыми кустами — должно быть, она из фашинника была сделана, он и пророс. Померял я удилищем глубину у дамбы — довольно глубоко, аршина два-три. Только вот беда — так густо растут кусты, что и лесу забросить некуда. Впрочем, возле самой трубы удалось мне найти местечко с квадратный аршин, просвет такой между кустами, а рядом с ним второе такое же, прямо против трубы.
— Шурка, — говорю, — давай попробуем удить? Я здесь, а ты вот здесь, рядышком.
— Да, как же, стану я крючки засаживать! Я лучше на Сну пойду, там буду удить. Пойдем со мной! Я там хорошее местечко знаю.
Как ни привык я Шурку слушаться, но на этот раз не послушался — уж очень живо встали в памяти дедушкины рассказы. Место точь-в-точь такое, как он говорил: и глубоко, и кусты, и листья кувшинки за ними плавают, а вот и синяя стрекоза шуршит сухими крылышками над водой.
— Нет, — говорю, — не пойду. Здесь останусь.
— Охота крючки терять да леску рвать, так оставайся. А только ничего ты здесь не поймаешь.
И ушел. И Вася за ним поплелся.
Стал я опять разматывать большую удочку, а сам волнуюсь: неужели и здесь ничего не будет и Шурка опять прав окажется?
Размотал удочку, червяка насадил хорошего и спускаю осторожно лесу в просвет между кустами.
Что это? Поплавок только коснулся воды и, не останавливаясь, под воду ушел. Не задумываясь, потянул я лесу обратно. Есть что-то! И большое! — конец удилища в дугу согнулся, а леска натянулась и дрожит. И у меня задрожали руки и колени сами собой подгибаться стали, а сердце забилось так, что вот-вот выпрыгнет.
С трудом вытащил рыбу — он! Окунь большой! И как раз такой, как в мечтах мне представлялся: красивый, с темно-зеленой спинкой и с красными, как огонь, перьями.
Схватил я его дрожащими руками, снял с крючка и держу, а куда девать, не знаю — корзиночка у нас была одна с Шуркой, а он ее унес. А окунь сильный, из рук так и рвется, в карман его не сунешь. Наконец, догадался: положил окуня на средину дамбы, подальше от воды, снял с себя рубашку, рукава узлом завязал, а низ тоненькой веревочкой (в кармане нашлась) стянул туго и тоже завязал.
