Вера Чаплина - Питомцы зоопарка

Обезьянка внимательно наблюдала, как я кладу в карман грушу или кусочек сахару, а потом вытягивала трубочкой ротик и жалобно кричала. И всё-таки в карман она залезть решилась. Чтобы не испугать воришку, я нарочно отвернулась, как будто ничего не замечаю. А Малышка быстро вытащила у меня из кармана кусочек сахару и, воровато оглядываясь, на всякий случай уселась подальше.

После этого её робость как рукой сняло. Не успевала я войти в клетку, как она прыгала мне на плечо и устраивала настоящий обыск. Быстрые тонкие ручонки ловко обшаривали карманы. Ключи, деньги, платок — всё тащила Малышка. Один раз она даже утащила зеркальце. Забралась на самый верх и стала его разглядывать. Вертит во все стороны, смотрит, понять не может, куда же девается та, другая обезьянка, которую в зеркальце видно. И чего она только не делала, чтобы своё отражение поймать! За зеркало заглядывала, старалась руками схватить и даже пробовала укусить. Тут уж я испугалась: Малышка могла разбить стекло и порезаться. Хотела отнять зеркальце, да не тут-то было! Обезьянка бегала с ним по клетке и никак не хотела отдать. Пришлось звать на помощь тётю Полю.

Тётя Поля ухаживала за обезьянами давно, и они её слушались. Она вошла в клетку и погрозила Малышке щёткой. Щётки Малышка боялась и сразу бросила зеркальце.

Как и все обезьяны, Малышка была очень жадная. Меня она совсем перестала бояться, и когда я входила в клетку с кормом, она щипала мне руки, если я давала не ей. А щипалась Малышка очень больно, и у меня руки часто были в синяках. Она не боялась даже Гришки.

Гришка — это тоже обезьяна. Но он был вожак. На воле многие обезьяны живут стаями; из них самая большая и сильная обезьяна бывает вожаком. Она охраняет от опасности всю стаю, защищает её. Своего вожака обезьяны слушаются и боятся. Так и тут, в клетке, Гришку тоже слушались и боялись. Когда обезьян кормили, ни одна не смела раньше его взять корм. Все ждали, пока наестся Гришка. А Гришка неторопливо выбирал самое вкусное и, наевшись, медленно и важно взбирался на свою любимую полочку. Тогда, осторожно оглядываясь на него, слезали остальные обезьяны. Они торопливо совали себе за щёки всё, что попадало под руки, и спешили разбежаться по местам. Держал всех Гришка в страхе. Он мог безнаказанно бить и кусать обезьян, но другим драться не позволял. Горе тому, кто попытался бы обидеть обезьяну из его стаи! Тут уж Гришка не разбирал, какой враг был перед ним, и первый бросался на защиту. Зато когда Гришке было холодно, он собирал обезьян в кучу, заставлял их себя греть или искать у него блох.

Одна Малышка не слушалась Гришку. Она никогда не искала у него блох, не грела его, как остальные обезьяны. Ловкая и быстрая, она вовремя успевала убежать от опасности или, чувствуя во мне защитника, таскала у него из-под самого носа корм. Набивала за щёки орехи, яблоки и неуклюже ковыляла в сторону, чтобы поесть.

Долго терпел это Гришка. И вот однажды, когда Малышка, как всегда набрав корм, медленно взбиралась наверх, Гришка бросился на неё. От неожиданности у Малышки всё выпало из рук. Она взвизгнула, хотела бежать, но было поздно. Гришка крепко держал её за хвост, бил, кусал и царапал. Напрасно мы с тётей Полей кричали на него, грозили щёткой, напрасно цеплялась руками, ногами за решётку и старалась вырваться Малышка — ничего не помогало. Гришка затащил её на самую верхушку клетки, всё отнял и даже вытащил тот кусок сахару, который она спрятала за щёку.

Так была наказана Малышка за свою жадность.

Кто-то бросил в клетку к обезьянам конфету. Конфета была крашеная, в бумажной обёртке. Малышка её съела и заболела. Целыми днями сидела Малышка на полочке, такая печальная: вся съёжилась, как будто замёрзла. Ввалились похудевшие бока, а всегда блестящая шёрстка стала тусклая, взъерошенная.

Теперь никто не прыгал ко мне на плечо, не щипал руки и не устраивал обыска.

Позвали врача. Врач внимательно осмотрел больную и прописал ей касторку и грелку на живот.

Касторку пришлось давать силой. Малышка никак не хотела её принимать, а с грелкой получилось ещё хуже. Четыре раза пробовали привязывать ей грелку на живот, и четыре раза сбрасывала её Малышка.

Тогда пришлось действовать хитростью.

Малышку перевели в такую тесную клетку, что она едва могла в ней поместиться, а на пол положили резиновый пузырь с горячей водой. Ой, как испугалась его Малышка! Он лежал перед ней, такой незнакомый, страшный, похожий на медузу.

От страха Малышка забилась в самый угол клетки и с ужасом в глазёнках следила за пузырём. Так, не шевелясь, просидела она несколько часов. За это время мы несколько раз меняли воду, а Малышка всё боялась даже шевельнуться. Потом осторожно, не спуская глаз с пузыря, подошла ближе и тихонько тронула его рукой. Пузырь был приятно тёплый и не кусался. Тогда, осмелев, она прижалась к нему всем своим маленьким, худеньким тельцем, крепко обняла лапками и уснула.

С этого дня Малышка с пузырём не расставалась. Придерживая его рукою около живота, перебегала с ним с места на место и даже пыталась искать на нём блох. Блохи на пузыре, конечно, не водились, но искать их означает у обезьян самое большое расположение. А сколько трудов стоило отнять пузырь у Малышки, когда она поправилась! Обезьянка никак не хотела расставаться со своим резиновым другом. Она прижимала его к груди и так кричала, словно у неё отнимали детёныша.

Почти месяц прошёл после того, как Малышку вернули обратно к её подругам, но если проносили мимо клетки пузырь, она подбегала к решётке, вытягивала губки трубочкой и жалобно кричала.

Для отправки в другой зоопарк нужно было поймать обезьяну. Поезд отходил в этот же день вечером. Решено было отдать Малышку. Из всех обезьян она была самая ручная, и ловить её было легче, чем других. Но это только казалось, а на самом деле получилось совсем не так. Не успел зоотехник войти в клетку, как все обезьяны очутились наверху. Они хорошо знали зоотехника. Ему часто приходилось ловить обезьян, и они его прекрасно запомнили. Бывало, издали увидят и такой шум поднимут, что все сразу знают, кто идёт.

Увидев, что Малышку так просто не поймать, зоотехник решил взять её хитростью. Он надел тёти Полины кофту, юбку, покрыл голову платком и даже походку изменил, чтобы обезьяны его не узнали, и вошёл в клетку. Увидели его обезьяны — понять не могут: как будто на тётю Полю похож, а словно и не она. Крутятся вокруг, а подойти не решаются. Зоотехник кому грушу бросит, кому яблоко, а сам к Малышке подбирается. Яблоко ей протягивает.