Марк Ефетов - Звери на улице

Но Славу уже никто не слушал. Трубку положили. Слава туда же перезвонить хотел, но снова было занято, и он понял, что в справочной ему дали номер так быстро потому, что все звонят в зоопарк, особенно накануне воскресенья. А в этот самый Зооцентр никто не звонит, и потому в справочной никак не могут сообразить, что ему нужно.

Да, по телефону у Славки в тот раз ничего не получилось, и тогда он пошёл по другому пути. Слава давно заметил, что если задача одним способом не решается, надо попробовать другим способом.

Слава оставил телефон и пошёл к будке справочного бюро.

— Скажите, пожалуйста, как проехать в Зооцентр?

— Тебе, мальчик, зоопарк?

— Нет, Зооцентр.

— Может быть, тебе нужен Уголок Дурова?

Слава промолчал, но подумал: «Интересно: справочное, а меня же спрашивает. Это же не я, а она должна всё на свете знать».

— Мальчик, что ж ты молчишь? Ты хочешь посмотреть зверей?

— Нет.

— А что?

— Мне нужен адрес Зоо-цен-тра.

— Ну, теперь ясно: плати пять копеек и заполни этот вот бланочек.

«Ну вот, — подумал Слава, — наконец-то договорились».

Когда он заполнил бланк и протянул его вместе с пятаком, девушка в справочной будке захлопнула окошко и перед этим выкрикнула что-то вроде: «Ай!..» Сразу Слава подумал, что её что-то там в будке укусило или чем-то прищемило. А потом сообразил: это она сказала «Погуляй!».

Адрес Зооцентра Слава всё-таки получил. И — что главное — правильный. Слава думал, что Зооцентр где-нибудь на окраине или действительно я парке (звери же), а оказалось, что в самом-самом центре Москвы, там, где что ни дом, то контора или там управление — учреждения, одним словом. И потом ещё оказалось, что в этом Зооцентре ничего звериного не было.

Всю дорогу Слава думал, как он туда войдёт, что скажет, о чём спросит. И ещё он думал о том, что взрослым все двери открыты. Куда ни войдёт взрослый, что ни спросит, ему всегда ответят. А таким, как Слава: «Мальчик, не мешай», «Иди, иди, мальчик, не до тебя». Взрослые даже специальные поговорки придумали: «Много будешь знать, скоро состаришься» — и ещё что-то в таком духе.

Размышляя об этом, Слава так и не придумал, как он будет выведывать в этом самом Зооцентре о своём Мишке. А в размышлениях своих он уже подошёл к воротам, сбоку которых стеклянная вывеска: «Зооцентр».

Зашёл. Никаких зверей нет. Из всех дверей слышно, как пишущие машинки стучат. Гардеробщица отложила вязанье и поднялась навстречу Славе:

— Мальчик, ты куда?

Слава растерялся, но быстро сообразил, что, если замешкается, выгонят, и сказал:

— А я насчёт медведя. Валдайский, кличка Михаил.

И всё это у него так гладко получилось, будто он каждый день ходил по всяким Зооцентрам.

Гардеробщица посмотрела на мальчика так пронзительно, что можно было отступить, но Слава тоже смотрел, не испугался, хотя гардеробщица была высокая и грозная. И был на ней блестящий такой чёрный халат. Она посмотрела на мальчика в упор, увидела, что он не пугается, и сказала:

— Раз так — снимай пальто и шапку. У нас одевши нельзя. И топай наверх. Там отдел хищников.

Слава разделся, взял номерок, пригладил перед зеркалом волосы и пошёл в отдел хищников.

Отдел хищников

Оказалось, что в отделе хищников — пишущие машинки, телефоны, секретари и никаких зверей. Только на стенах фотографии всякие развешаны. Там в рамках не люди, а львы, тигры и даже на одной огромная змея — удав. Славе интересно было посмотреть на эту фотопортретно-звериную галерею, но он боялся, что на него обратят внимание и прогонят.

Вокруг торопливо проходили люди. У одних были бумажки, которые они читали на ходу. Эти шли как слепые. Другие размахивали папками или шли нахмурившись: глаза в пол. Нет, к ним Слава подойти не решался. Он выбрал толстячка и незаметно пристроился за ним. У человека были чёрные нарукавники и много ручек и карандашей в карманах, а лицо румяное и доброе, с отвислыми усами, какие раньше Слава видел только на картинках. Толстячок ходил от одного стола к другому и за всеми столами бумагами шуршал. Как-то раз он быстро так повернулся, и Слава от неожиданности ткнулся ему головой в живот.

— Тебе, мальчик, что? — Толстячок положил пухлую руку Славе на плечо, и Слава сразу же почувствовал тепло этой руки.

— Да я тут… насчёт медведя…

Толстяк чуть отошёл, посмотрел на Славу и при этом улыбнулся, отчего усы его разъехались по щекам.

— Невелик. Из пионерлагеря, что ли?.. Что ж вожатого не прислали? Да, молодёжь у нас пошла самостоятельная.

Говорил он это вроде бы и не Славе, а так просто — думал вслух. А потом крикнул куда-то в глубину комнаты:

— Мария Петровна, вот займитесь товарищем!

Слава обернулся и увидел Марию Петровну.

Она была помоложе Славиной мамы. А платье на ней было с кружевами, очень красивое. В другом месте Слава принял бы её за артистку. А вот ведь: Зооцентр.

Мария Петровна подошла к Славе и сказала:

— Пройдёмте, товарищ, — так, будто он и был пионервожатым или даже самим начальником пионерлагеря.

«Да, — подумал Слава, — со зверями дело имеют, а сами такие вежливые. Держись, Славка, не оскандалься».

А дальше разговор у него с ней получился, как у взрослого со взрослым. Мария Петровна не сюсюкала, как некоторые: «Тебе, деточка, этого не понять», «Вот так, значит, деточка», — а сразу по-деловому:

— У вас, товарищ, какой вопрос? Слушаю вас.

Ну, Слава сразу ей и выложил. Про то, как медвежонка из Валдая привезли, как он его у мельника видел и потом от валдайского жителя услышал, что медведя этого отправили в Зооцентр, а оттуда будто бы за границу — в ГДР.

Мария Петровна Славу ни разу не перебила, только так глазами, а иногда улыбкой вроде бы подтверждала, что понимает, и говорила ему: рассказывайте дальше.

«Вот бы все люди так слушали», — подумал Слава. Потому, наверно, он ни разу не сбился, ничего лишнего не сказал и гладко так всё объяснил, как, наверно, только учитель может объяснить.

Когда Слава кончил говорить, Мария Петровна спросила:

— У вас всё?

— Всё.

— Ну что ж, товарищ, сейчас поищем вашего Мишку. Ведь его и зовут Мишка?

— Точно.

— Тогда пройдёмте со мной сюда.

Она подошла к небольшой двери, но какой-то очень крепкой. Дверь эта производила впечатление такой, что и топором её не проломишь. Пока Мария Петровна доставала ключ и ворочала им в замке, Слава подумал:

«Неужели сейчас, вот прямо тут, в самом центре Москвы, где вокруг стучат на пишущих машинках, я его увижу — Мишку? А почему говорили, что его отправили в ГДР?»