Павел Мариковский - Муравьи, кто они?

Удивительное совпадение: почти такой же случай я наблюдал тридцать лет назад в лесах Терскей Алатоо недалеко от озера Иссык-Куль у красноголового муравья Формика трункорум. За сорок лет только два случая хирургического лечения, применяемого муравьями, несмотря на то, что потратил за это время бездну сил и внимания на изучение жизни муравьев. Нелегко эти удивительные создания раскрывают свои тайны. Но как оба случая говорят многое о сложности муравьиной жизни!

Кто он, принявшийся за лечение собрата, как среди множества сожителей нашел больного, почему принялся за операцию на поверхности земли, а не в темных ходах жилища? Неужели рассчитывал на то, что найдется еще какой-нибудь умелец. Откуда берутся такие, принимающиеся лечить больного, как они познают это ремесло?

Потом я сильно жалел, надо было сохранить муравью жизнь, изолировать его на ночь вместе с доброжелателем, а на день вновь поместить на то же место муравейника. Может быть, удалось еще увидеть что-либо интересное.

Что поделаешь! НЕ всегда удается сразу все продумать до конца.

Ранняя весна. Пустыня только стала пробуждаться, хотя снега давно нет в помине. Чуть-чуть зазеленела трава. Среди голых деревьев саксаула появились скромные желтые цветочки гусиного лука. Сегодня же солнце щедро греет и многочисленные обитатели пустыни пробудились и принялись за свои дела. Копошатся муравьи-жнецы, разведывают, нет ли где упавших на землю зерен, пригодных в пищу. Муравьи-бегунки любители тепла еще спят. Но кое-кто из них открыл свои подземные жилища, роет землю, строит новые камеры, прогревочные залы. В них собираются полусонные обитатели, принимают первую тепловую ванну.

Возле одного такого гнезда я вижу большого мертвого бегунка. Он недвижим, скрючился. Наверное, не пережил зиму, погиб и по муравьиному обычаю выброшен наружу из жилища. Но на него все время обращают внимание, подбегают, ощупывают. Впрочем, мертв ли он? Все члены его тела гибки. К тому же муравей-бегунок обитатель пустыни бережет все пригодное в пищу и поедает своих собратьев, закончивших жизненные дела. А этот цел. Может быть, большого муравья не случайно вынесли на солнышко, он глубоко спит или болен.

Бережно кладу больного муравья в пробирку и туда же заталкиваю его собрата, крутившегося рядом с ним, поменьше размерами и быстрого. Обычно в муравейнике самые маленькие муравьи самые инициативные и опытные. Посмотрим, что будет.

Оказавшись наедине с крупным муравьем, малышка усиленно теребит его челюстями, массирует брюшко, беспрестанно гладит усиками. Он не отходит от него, занялся им всерьез. И так долго. Надоело на него смотреть. Пусть побудет в пробирке.

Наш путь домой долог. Сперва мы трясемся на ухабах плохой дороги потом выбираемся на асфальтовое шоссе и только к вечеру добираемся домой. И тогда я вспоминаю о пробирке с бегунком. Что с ним?

С большим муравьев произошло чудо. Он ожил, размахивает усиками, хотя и немного вял. А малыш инициатор? Он погиб и сжавшись комочком лежит на дне пробирки. Все свои силы он отдал ради спасения больного собрата.

Подкармливаю воскресшего муравья сахарным сиропом. Он охотно им лакомится. Но малыша не пытается кормить. Видимо, помощь уже запоздала.

С почтением смотрю на тщедушное тельце самоотверженного врачевателя, выполнившего такой дорогой ценой свой долг, и думаю о том, как много жгучих тайн скрыто в сложной муравьиной жизни.

Кто бы мог подумать, что каменка-плясунья эта небольшая элегантная птичка, презабавно приседающая, будто в какой-то безудержной пляске, заготавливает насекомых впрок. Я собрал добрый десяток муравьев самок Кампонотус туркестанус, наколотых на шипы кустарников. Обычно такими делами занимается сорокопут.

Сейчас ранней весной в пустыне происходит разлет крылатых самок этого крупного желтого кампонотуса. После оплодотворения самки сбрасывают крылья и бродят по земле в поисках уютного местечка для обоснования собственного муравейника. Сейчас для больших беззащитных самок самая ответственная пора: мало ли в пустыне голодных ртов и желающих полакомиться добычей: разные птицы, ящерицы, Но каменка, чтобы она вела себя как сорокопут и накалывала насекомых на шипы! С этим я встретился впервые. Может быть, такой обычай каменка переняла у сорокопута?

Продолжаю обыскивать кусты и снимаю наколотых муравьев. Многие из них мертвы, успели основательно подсохнуть, некоторые же наколоты недавно, взмахивая ногами, безуспешно пытаются освободиться из неожиданного плена. А вокруг тревожно попискивая, раскланиваясь, расправляя в стороны крылья и распуская веером хвостик летают самец и самочка каменки. Почему они беспокоятся? То ли здесь поблизости, как обычно в норе песчанки находится их гнездо, то ли птиц тревожит вторжение человека на территорию собственных запасов.

Окраска самок муравьев не совсем обычна: ярко-черная голова, черно-коричневое брюшко и светло-желтая грудь. Хорошо бы найти их жилище и посмотреть на рабочих. Поиски продолжаются недолго. Вот под кустом тамариска вижу небольшой конический холмик из светлой земли. Муравьев не видно. Они, типичные подземные жители, решаются выходить только ночью из своего жилища, когда спят птицы и ящерицы. Едва прикасаюсь лопаткой к холмику, как открывается большая камера и в ней изрядная кучка светло-желтых муравьев-рабочих. В невероятной панике они разбегаются во все стороны и моментально прячутся в различные укромные местечки.

О, да тут интересные вещи! На корнях тамариска сидит большущая тля. Она — воспитанница муравьев, ее выделения основная пища подземных жителей. А чуть дальше расположились подвижные толстые личинки какой-то мухи. Жаль, что их не удастся довести до взрослой стадии, симбионты очень неприхотливы и без ухода муравьев не выживут.

Проходят три дня. В лаборатории разбираю сборы муравьев и готовлю из них коллекции. Желтые кампонотусы уложены рядками на ватном слое рядом с крупными черно-желтыми самками, снятыми с шипов растений. Один муравей каким-то чудом ожил, на него не подействовал яд морилки. Он будто в недоумении поводит в стороны усиками. Сейчас, оказавшись на свободе, он убежит с ватного слоя и соскочит со стола. Но кампонотус крутится среди своих погибших гладит их усиками и не собирается расставаться с ними. Он будто понимает, что вокруг чуждый мир, родные места и родной муравейник далеко. Осторожно отталкиваю муравья в сторону, но он настойчиво возвращается к погибшим и так до бесконечности. Бедный муравей! На чужбине каково ему одному среди трупов товарищей. Уж не казалось ли ему, что они нуждаются в его помощи и должны проснуться от тяжелого сна!