Джой Адамсон - Рожденная свободной (трилогия с иллюстрациями)
Чтобы как следует осмотреть Кулал, надо взобраться по склону на вершину, спуститься в кратер и по второму склону снова подняться наверх.
Джордж побывал в этих местах двенадцать лет назад. Теперь мы хотели проверить, сохраняются ли здесь стада животных, или браконьеры выбивают их. Нас особенно интересовал большой куду.
Снизу Кулал не кажется внушительным. Пологая гряда, к вершине ведут широкие гребни. Но вверху гребни сужались настолько, что мы с трудом проводили наш караван.
Сначала путь пролегал по хаосу глыб и оказался очень тяжелым для вьючных ослов. Но на гребнях местами было еще хуже, приходилось снимать часть груза с животных и нести на себе.
К концу второго дня было пройдено две трети пути. Мы разбили лагерь в крутом каменистом ущелье, возле источника, из которого могло пить только одно животное. Понадобился не один час, чтобы напоить всех ослов. На Кулале мало воды, так что этот источник очень важен для скотоводов из племени самбуру, которые в засушливое время года пригоняют сюда свой скот.
Могу вообразить, каким соблазном были для Эльсы все эти верблюды, коровы, овцы и козы. Но она была умницей и вела себя смирно, даже когда животные проходили в нескольких метрах от нее. На всякий случай мы держали ее на привязи, хотя она ни на кого не бросалась, только мечтала уйти куда-нибудь от всей этой пыли и гама.
Дальше подъем становился совсем крутым, а климат почти арктическим. Мы переваливали через гребни, пересекали лощины, пробирались вдоль обрывов. Деревья сменились кустарником, кусты — великолепной альпийской флорой.
Утром третьего дня мы ступили на вершину Кулала и облегченно вздохнули. Подъем кончился. Лагерь разбили на чудесной лужайке. Вот только воду в источнике замутил скот. Самбуру очень удивились, когда увидели в нашем отряде почти взрослого льва.
В кущах под самой вершиной по утрам собирался туман, и мы разжигали большие костры, чтобы согреться. По ночам бывало настолько холодно, что я держала Эльсу в палатке на ложе из мха, укрывая ее самым теплым одеялом. Спать мне почти не приходилось — нужно было следить за своим «ребенком», который поминутно сбрасывал одеяло и начинал дрожать от холода. Эльса благодарно лизала мне руку. Не было случая, чтобы она попыталась вырваться из палатки, напротив, утром она подолгу отсиживалась в своем уютном убежище, выжидая, когда прекратится ветер и рассеется туман. Зато стоило солнцу прогнать сырую мглу, как львица оживлялась и выходила на бодрящий горный воздух. Ей тут очень нравилось. Мягкая, прохладная почва, тенистый лесок, вдоволь буйволиного помета, на котором можно кататься…
Благодаря большой высоте и тени даже в самую жаркую пору дня здесь было легко ходить, и мы брали Эльсу с собой. Она смотрела на парящих в поднебесье орлов, возмущалась воронами, которые подлетали к ней, чтобы подразнить. А один раз устроила погоню за буйволом. У Эльсы было великолепное обоняние, отличное зрение и слух, она находила путь даже в самых густых зарослях.
Как-то мы шли по следам передового отряда, который выступил раньше нас. Эльса устраивала засаду в кустах и «нападала». Вдруг мы услышали протяжные крики. Из чащи вырвался осел, преследуемый Эльсой, которая безжалостно колотила его. К счастью, густые заросли мешали им быстро двигаться, мы догнали Эльсу и как следует ей всыпали. Прежде она никогда не позволяла себе ничего подобного. А я-то так гордилась тем, что она всегда слушается, когда ей запрещают нападать на животных. Виноватых было двое. Я неосторожно спустила Эльсу с поводка, а погонщик ослов не уследил за своим караваном. Как раз в этот день ослы, когда их вьючили, очень вызывающе вели себя, ходили у львицы под самым носом. Неудивительно, что она не удержалась от соблазна поколотить отставшего бродягу, когда он нечаянно попался ей на пути. После взбучки она долго извинялась, задабривала нас всякими трюками, и вскоре я уже готова была простить ее, тем более что пострадал старый осел, который давно всем нам опостылел своим упрямством.
Мы вышли на край кратера, делящего гору на две половины. До северного гребня каких-нибудь шесть километров, а идти надо не меньше двух дней. Я с ужасом смотрела, как Эльса небрежно ходит по самому краю тысячеметровой пропасти. Похоже, что животные не знают страха высоты.
На следующий день мы спустились к входу в Иль-Сигата и разбили лагерь. До вечера мимо нас прошли тысячи верблюдов, коз и овец. Рослые пастухи из племени рендилл гнали скот к источникам в ущелье. Следом женщины вели цепочку связанных верблюдов, нагруженных плетеными бурдюками вместимостью около шести галлонов каждый.
Мы вошли в ущелье, ведущее в самое сердце горы. По его дну тянулось сухое русло, стиснутое головокружительными кручами. Отвесные стены вздымались на четыреста пятьдесят метров. Местами ущелье было так узко, что двум нагруженным верблюдам не разойтись. Сверху в него почти не проникал свет. В том месте, где вытекает тонкая струйка воды и, становясь ручейком, соединяет цепочку заводей, собирается скот. Но мы пошли дальше, пока путь нам не преградила десятиметровая стена. Герберт (он был альпинистом) сумел одолеть преграду и увидел вторую стену…
Иль-Сигата — излюбленное прибежище браконьеров. У водопоя очень удобно устраивать засаду. Здесь все пути к отступлению отрезаны, и животное обречено.
От Иль-Сигата до северной вершины мы дошли за полтора дня. Здесь было еще больше скота и пастухов самбуру, так что нам пришлось ограничить свободу передвижения Эльсы.
Дикие животные встречались редко. Прежде тут было много буйволов, но в последние шесть лет на северной стороне их совсем не видели. Большой куду нам не попался ни разу, хотя кое-где мы обнаружили его следы. Джордж считал, что тут повинен скот, который уничтожает весь подножный корм, обнажая склоны гор.
Спуск по острым камням к Лойонгалану достался нам очень трудно. Мы то и дело летели кубарем, и нас не мог утешить даже изумительный вид на простершееся далеко внизу озеро Рудольф. В лучах заходящего солнца его гладь переливалась свинцом на фоне сине-лиловых гор и оранжевого неба.
А Эльса непрестанно оглядывалась на Кулал с его тенистым лесом и рвалась назад. Пришлось вести ее на поводке.
Вечером мы заблудились. Эльса старалась нам показать, как она устала. Пройдет несколько метров и ляжет. Хотя Эльса была уже почти взрослой, у нее осталась привычка в трудную минуту сосать мой большой палец. Но вот темное небо прочертили следы трассирующих пуль — это авангард подавал нам сигналы. Наконец мы вышли к лагерю. Эльса от усталости отказалась есть и все время льнула ко мне. Мне тоже кусок не шел в горло. Могу представить, как трудно ей было идти. Попробуйте объяснить львице, зачем нужно карабкаться через острые глыбы ночью. Только любовь и доверие к нам могли заставить ее идти дальше.
