Волки - Григорий Андреевич Устинов
Васька лежал на кровати с забинтованной щекой и губой. На лбу лежало мокрое полотенце. Глаз его заплыл. Придерживая повязку на губе, он рассказал Николаю о страшной ночи у Фирсова ключа.
— Как же ты стрелял, что оно тебя по зубам ударило?
— Стрелять на правую сторону пришлось, не с руки, да и в горячах все вышло. Я повод бросил, за ружье поймался, выстрелил вправо, а мерин как вдарит влево, ну, я и на траву… Разбило здорово всего. Сначала ничего не чувствовал, а вот дома совсем развезло. И зубы шатаются…
— Испугался?
— Сначала нет. Злой был. А как патроны вышли, да увидел мертвого Любимчика — испугался. Только ты никому не говори об этом, Коля! Сильно испугался я… А Петька тот сразу на березу залез.
— Волков много налетело?
— Темно было, но, наверное, не меньше десятка. Это Беспалая была. Когда мы вечером табун прогоняли она с волчатами у ропаков выла.
— Ну, давай поправляйся, мне некогда сегодня, потом зайду.
— Посиди… Скажи хоть, чем волков бить решили?
— Много способов всяких… и ты помогать будешь. Сейчас ты специалист! — пошутил над другом Вихрев. — Выдумал тоже на скаку через правое плечо стрелять! Это только казаки да горцы так стреляют, но они специально джигитовку проходят!
* * *
Николай волновался. Ему первый раз пришлось выступить по серьезному вопросу на заседании правления колхоза, а затем на исполкоме сельского совета. Но Иван Иванович во всем поддерживал и защищал его молодость…
А шуму, сомнений, критики было не мало, особенно на исполкоме сельсовета.
— Какой он организатор? Молод еще… — возражал один из председателей колхоза. Выступивший затем Иван: Иванович разбил это заявление.
— Мы с вами, Прохор Игнатьевич, не молоды, самолов не построим, привады толковой не выложим, крупной охоты не подготовим. А молодой Вихрев может это сделать. Почему мы ему все руководство волчьим вопросом поручаем? — Не только потому, что он прошел инструктаж и на эту работу уже закреплен документом облисполкома. А еще и потому, что он давно увлечен этой работой, он ее во сне видит. Причем тут молодость? Разве можно сомневаться в возможностях нашей советской молодежи! Что вы, Прохор Игнатьевич!.. Не ваш ли сын добровольцем на фронте был и вернулся с четырьмя орденами? А он только на два года старше Вихрева. Не ваша ли комсомолка Дуся Цепина лучшая огородница в районе? У нее некоторым агрономам не стыдно поучиться. Я бы, например, такой Цепиной не раздумывая свое колхозное огородничество доверил.
Прохор Игнатьевич завозился на стуле и кашлянул… А Иван Иванович продолжал:
— Волки принесли нашему животноводству громадный ущерб, а мы будем бездействовать? Не является ли это безделье признаком нашей некультурности и преступного благодушия? Нет, мы должны на борьбу с волками вложить определенные средства, а главное — создать свои кадры. Если потребуется, мы и свой колхозный окладной шнур сделаем, а из Вихрева вырастим окладчика. Пусть каждый волк, повадившийся на нашу территорию, найдет здесь свою гибель!..
Исполком сельского совета возложил на Вихрева организацию борьбы с волками по всему кусту колхозов. Колхозы выделяли нужный материал, рабочую силу, транспорт на строительство самоловов, прикрепляли своих охотников на уход за ловушками. Правления обязывались ежедневно по телефону или нарочным при подаче в сельсовет сведений по животноводству, одновременно сообщать о всех случаях появления волков. Запрещалось расходовать туши павшего скота без разрешения Вихрева, за исключением заразных случаев, когда применялась инструкция ветеринарного надзора.
Местным охотникам запрещалось ставить капканы у специальных привад на волков, выложенных для облавной охоты. Капканный промысел волка был поставлен под контроль и инструктаж Вихрева. Всем правлениям колхозов предложили немедленно проверить скотские загоны фермы и ликвидировать все возможности проникновения волков к скоту. Охрану скота обязали обеспечить надежными людьми и оружием.
Вихрев на каждом заседании очередного исполкома был обязан информировать об исполнении настоящего решения и о результатах мероприятий по борьбе с волками.
После памятного заседания исполкома сельского совета Вихрев энергично включился в работу.
Какие короткие дни! Он никак не укладывался в них и только ночью возвращался домой.
За ним был закреплен Крепыш — мерин шести лет. Он хорошо бегал, был вынослив, послушен. Зимой не боялся глубоких снегов.
В первый же день он на Крепыше проехал не менее двадцати километров, выбирая место для выкладки привады. Наконец остановился на небольшой возвышенности среди полей. Это в треугольнике между ропаками, Фирсовым ключом и колхозом им. Куйбышева. От дома до привады было не более трех километров. В двух километрах от нее проходила большая дорога в район.
На возвышенности росли одиночные березы. Этот участок не распахивался и покрытый кустиками полыни переходил к ропакам сначала в мелкую поросль осинника, а затем небольшой участок березняка. В сторону Фирсова ключа от участка шла лощина, а к колхозу имени Куйбышева метров за четыреста начиналось сухое болотце с зарослями тростника и смешанным лесом.
Тут было тихо и спокойно. Сена, дров или соломы близко не было и ездить сюда колхозникам было не за чем. Участок был с плотным грунтом, с прикрытием для подхода, хорошим обозрением окрестности и потому удовлетворял привычки волков. Именно в этом районе пересекались основные пути переходов зверей.
Дело было за мясом. Любимчик лежал там же. Волки вторично не приходили, только сороки и вороны тучей поднялись с поклеванной туши и Николай с одним колхозником поднял труп на телегу и отвез на возвышенность. Затем, отпустив колхозника домой, вернулся на Крепыше к Фирсову ключу и, перехватив веревкой брюшину жеребенка, протащил ее до привады, где и отцепил, не слезая с лошади. На второй день в сельсовете ему сообщили, что в Северном колхозе пала старая лошадь животноводческой бригады, и его ждут. После вскрытия трупа ветеринаром участка и составления акта, Вихрев в тот же день вывез тушу на приваду, а кишки протащил два километра, заехав от ропаков. Таким образом, привада была организована и Вихрев через день проверял ее.
В последующие дни в трех колхозах куста было построено пять тункинских ям и три волчьих садка. У каждой тункинской ямы был недалеко устроен ложный самолов, где внутри срубов разбросаны куски мяса, кишки и разлита кровь животных. У волчьих садков в коридорах также были разбросаны животные остатки, и дверцы пока не навешивались. Прикрепленные к самоловам колхозники-охотники были проинструктированы Вихревым и их работа ежедневно проверялась.
Николай обращал особое внимание на то, чтобы вся обстановка вокруг самоловов и внутри их носила характер естественной запущенности. Никаких следов человека не допускалось, везде притрушен навоз, а щепки, обрубки и прочие
