Слониха-пациентка - Дэвид Тейлор
Однажды ночью Мэтт позвонил мне и сообщил, что ему удалось взять кровь на анализ — то, чего я так долго и безнадежно жаждал.
— Милый, я достал тебе немного крови. Хватит для твоего эксперимента?
Молодые ветеринары вроде меня смотрели на Мэтта с благоговением. Человек великого очарования, с «искрой божьей», он был одним из лучших представителей «старой школы» зоологии. Эти люди обладают огромным опытом, накопленным за долгие годы работы. Они умеют напоить водой ослабленного детеныша газели, побудить слона открыть рот тогда, когда нужно, но при всем при том у них, как правило, мало времени для таких, как я, новичков, — напичканных книжной премудростью и всякой новомодной чушью, но совсем не искушенных в тонкостях обращения с хрупкими или, наоборот, норовистыми экзотическими животными. Мэтт был истинным артистом — он знал, как поймать за хвост находящегося в полном сознании леопарда, ведал, какие травы могут пробудить аппетит у самой апатичной антилопы, как загипнотизировать крокодила или водворить обратно в клетку улизнувшую колибри, привлекая ее ярким цветком. Он прекрасно понимал шимпанзе и слонов и был очень любим ими. Он в одиночку перевез на корабле большую коллекцию копытных из Африки в Манчестер и, образно говоря, мог найти общий язык хоть с левой ногой ослицы. Мне многому удалось у него научиться — но в последующие годы уже ему все чаще приходилось с завистью следить за моими успехами и учиться у меня.
Итак, моему наставнику удалось добыть немного крови носорожихи. Каким путем? Какую колдовскую тайну ирландского хитроумия он сейчас продемонстрировал? Все оказалось проще простого. Он объяснил, что носорожиха поранила губу, погнавшись за ним, когда он собирался смазывать ее мазью и взгромоздился для этого на клетку. Увидев кровь, по капле вытекавшую из ранки, Мэтт бросился в лабораторию за гепариновой трубкой, которую видел у меня в руках, когда я брал кровь у более податливых животных. Он осторожно просунул руку сквозь прутья клетки, — рискуя, что носорожиха ему ее оттяпает, — и, стараясь не трогать животное, нацедил шесть-семь капель, прежде чем кровь перестала течь. Этого было достаточно для проведения нескольких основных анализов. Носорожиха оказалась совершенно анемичной, и анемия была гемолитического свойства — что-то такое разрушало красные кровяные тельца при циркуляции крови примерно так же, как у людей при тяжелых случаях малярии. Мы по-прежнему не знаем истинную причину этого синдрома, который я несколько раз встречал у носорогов, но я полагаю, что это одна из форм болезни Вейла — коварнейшего переносимого крысами заболевания, которым в былые годы страдали шахтеры, а в более недавние дни — воднолыжники, тренировавшиеся в залитых водой карьерах, где добывали гравий; крысы там кишат и заражают воду.
Когда носорожиха из Белль-Вю отмаялась, Мэтт попросил меня отпилить для него рог. Он был превосходной формы и имел около тридцати сантиметров в длину. Боже, каким я был наивным!
— Зачем он тебе? — спросил я Мэтта.
— На память. Ты же знаешь, она была мне верным другом.
— И что ты собираешься с ним сделать?
— Ну… отполирую и поставляю на подставку.
— Это первый рог носорога, который я имею возможность исследовать, — ответил я. — Я хотел спилить его, чтобы как следует вникнуть в его структуру. Ты же знаешь, это не рог в собственном смысле слова. Это компактная шерсть.
Перекосив лицо и стиснув зубы, Мэтт напустил на себя вид почтенного ученого мужа, готового вникнуть во все, что собирается делать его партнер. После долгой паузы он наконец выдавил:
— Ну, ладно. Спиливай, если тебе так нужно, только целиком. Не кроши его в порошок, ради Бога, слышишь!
— Если я разрежу его на две части, будет два сувенира. Тогда я могу оставить себе половину?
— Хм… гм… Лучше не надо. Я хотел подарить его моему приятелю с Тит-стрит.
— С Тит-стрит?
— Да, — ответил Мэтт, как мне показалось, несколько раздраженно. — У меня там друг, который клянется, что рог носорога спасает от головных болей, кровотечений из носа и всего такого прочего.
— И что для этого надо делать с рогом носорога? Тушить?
— Ей-богу, не знаю. Но он говорит, что эта штука чертовски помогает ему от головных болей. Превосходное средство от мигреней. Ты ведь знаешь, докторов ныне не очень-то жалуют, — добавил он, сделав акцент на первом слове.
О рогах носорога ходит множество легенд. Вот что рассказывает «Тысяча и одна ночь»: в «Сказке о втором путешествии Синдбада-морехода» говорится, что, если распилить рог носорога вдоль, увидишь образованные белыми линиями две человеческие фигуры. Что-то я не заметил этих линий, когда распилил рог на глазах у Мэтта, и не имел счастья видеть их ни разу, распиливая впоследствии десятки рогов, которые мне приходилось удалять по хирургическим причинам.
По другой легенде, если отравленную жидкость налить в бокал, выточенный из рога носорога, она зашипит. Эта несусветная чушь, равно как и вера в чудодейственную силу рогов носорога для повышения мужской потенции, стала причиной истребления носорогов как вида. На Дальнем Востоке существует огромный спрос на рога носорога как ингредиента снадобий, используемых в традиционной медицине. Как мы на Западе понимаем, главное, чем привлекают рога носорога — вроде не как средство повышения потенции, но как средство лечения головы и носа. Видимо, причина этого поверья заключается в том, что коль скоро рог носорога растет там, где он растет, то уж точно должен быть вместилищем всего сильного и могучего, что имеется в остальном теле.
Тридцать лет назад, как раз тогда, когда отдала концы носорожиха в зоопарке Белль-Вю, в мире почти не обращали внимания на браконьерскую охоту на носорогов и ее связь
