Леонид Семаго - Гнездо над крыльцом

Л.Семаго

Гнездо над крыльцом

Четвертая, заключительная книга научно-художественных рассказов и очерков о среднерусской природе посвящена описанию малоисследованного образа жизни и поведения синантропных видов животных, а также видов, проникающих в городскую среду обитания из дикой природы. Подмечены своеобразные, еще не зафиксированные наукой пути переселения видов. Приведены приобретенные в новых условиях особенности поведения зверей и птиц, отсутствующие у их диких сородичей.

Светлой памяти моей дочери МАРИНЫ посвящаю

Лесными тропинками, речными дорогами, степными просторами спешат к человеческому жилью пришельцы из дикой природы. Спешат, чтобы утвердиться на новой территории, осесть прочно и надолго, как будто приняли решение пополнить число синантропных видов. Что заставляет их покидать свои насиженные места? Почему расстаются они с тишиной, простором, чистым воздухом и меняют их на шум, дым, ограниченное пространство и другие неудобства городской жизни? Как противостоят они неблагоприятным факторам новой среды обитания? Не деградируют ли под воздействием этих далеко не безобидных факторов существенные признаки видов, не теряют ли они свою жизнестойкость, особенно если это пришельцы из далеких краев, которым надо приспособиться и к новым природным условиям, и к полноценной жизни в этих условиях? И как уживаются новички с давними соседями человека? В интересный мир размышлений, предположений, поисков и находок погружаемся мы, читая книгу Л. Л. Семаго «Гнездо над крыльцом» — четвертый, заключительный цикл рассказов и очерков о среднерусской природе.

В новой книге Л. Л. Семаго мы встречаемся со многими старыми знакомыми, известными из предыдущих сборников писателя. Одним из них посвящены отдельные рассказы, о других только упоминается. Но даже простое сопоставление говорит нам о многом. Вот перед нами жительница городского сквера — ничем не примечательная серая мухоловка. Однако в пении ее, по словам автора, есть что-то от пения зарянки. И тут же в нашей памяти возникает образ этой лесной птички — и наряд, и выражение глаз, и голос, и манера исполнения песни, и окружающая обстановка — все, чем были мы очарованы в «Зеленой книге леса». И скромная, даже незаметная серая мухоловка становится симпатичной для нас: мы уловили таким образом в ней крупицу прекрасного. Говорится ли о чужих голосах, которые перенимает скворец, или о журчании полевых жаворонков, пробивающемся сквозь городской шум в первые дни весны, или о появлении в городском небе стайки черно-белых чибисов или изящных чаек — мы имеем возможность дорисовать запечатленными в памяти красками только намеченные штрихами картины. Такая перекличка материала активизирует процесс чтения, мобилизует память, включает в работу воображение и доставляет нам истинное наслаждение.

Однако новая книга Л. Л. Семаго — это не просто очередной цикл рассказов и очерков и не только завершение серии. Это качественно новая ступень в экологическом образовании читателя. Если в первых трех сборниках («Зеленая книга леса», «На речных берегах», «Перо ковыля») писатель вводил нас в мир первозданной природы, открывая нам красоты и тайны ее заповедных уголков, куда не ступала нога человека, рисуя картины жизни птиц, зверей, земноводных в естественных условиях, то здесь он знакомит нас с жизнью природы в иной обстановке — среди творений рук человеческих.

Ласточки и горихвостки, воробьи и сороки, скворцы и вороны, снегири и хохлатые жаворонки, утки, лысухи и лебеди-шипуны, жабы, хорьки, куницы — кто только не оседает рядом с человеком и в селе — на прудах и около домов, и в городе — в парках и садах, на окраинах и перекрестках дорожных магистралей и даже в домах — на чердаках, в подвалах, отдушинах зимних холодильников. Рассказывая об этих и других посланцах природы, автор концентрирует внимание на малоизвестных или впервые обнаруженных им сторонах поведения животных, сообщает попутно существенные сведения о виде и дает объяснение особенностей его жизни в новых условиях. Как на проявленной фотопленке, предстает перед нами наше окружение — целый мир живых существ, во всей сложности и многообразии взаимосвязей и взаимозависимостей, причин и следствий, о котором мы так мало знали раньше.

Но есть в книге и второй план, внутренний, та серьезная и важная основа, ради которой ведется повествование. Это — отношение автора к изображаемому, его мысли, рассуждения по поводу взаимоотношений человека и природы, его экологическое кредо. И эта внутренняя основа расширяет рамки нашего восприятия, обогащая его пониманием глубинного смысла изображаемого, его значения для нас.

Вчитываясь в описание жизни животных, постигая ее во всей глубине и сложности, мы приходим к мысли о том, что все пространство промышленного города (а именно о нем идет речь в большинстве рассказов и очерков) подобно огромной живой лаборатории, в которой сама природа ставит над собой эксперименты, подвергая себя постоянным и суровым испытаниям — на выносливость, жизнестойкость, терпение, сообразительность — в тех условиях, которые создает для себя человек. Состояние природы в городе становится, таким образом, показателем состояния нашей среды обитания, обостряет видение экологических нарушений в ней, заставляет задуматься о причинах их, а значит, и о путях преодоления.

Читая книгу, мы приходим и к другому выводу, не менее важному, чем первый, — о том, что природе трудно: силы природы не бесконечны и не безграничны. Ее прорыв в город, будь это возвращение на исконные места, занятые жилыми кварталами, или новоселье, — это не мгновенное событие, а результат длительного, сложного и трудного процесса преодоления множества препятствий. Десятки лет должны пройти, чтобы на кусочек расчищенной когда-то под строительную площадку земли вернулись степные травы, поднялась на вырубке роща и запели в ней соловьи, пробилась к свету через щель в асфальте трава. Этот процесс сопровождает в какой-то мере и дальнейшую жизнь природы. Приобретая в новых условиях те или иные удобства, она терпит в чем-то ущерб, иногда существенный. У сорок, нашедших в городе спасение от хищников, в выводках стало меньше сорочат: чтобы прокормить их, надо летать за километры, бросая птенцов надолго без присмотра. Начинают оставаться на лето в городе снегири — пока без гнезд, а значит, и без потомства. Переселяются ближе к корму, на автодорожные мосты через водохранилище, воронки, вьют гнезда под железнодорожными мостами касатки. Долго ли смогут выдерживать они грохот и сотрясение и как скажутся эти условия на отдаленном потомстве?