Владимир Дуров - Звери дедушки Дурова

Владимир Леонидович Дуров

ЗВЕРИ ДЕДУШКИ ДУРОВА

Несколько слов о дедушке Дурове

Автор этой книжки — известный народный шут-сатирик,[1] дрессировщик животных — Владимир Леонидович Дуров, который много лет выступает в цирках со своими зверьками.

Об этих-то зверьках В. Л. Дуров и рассказывает в своей книжке. И все, о чем в ней написано, — правда, не выдумка: все эти звери жили, работали, были товарищами и помощниками В. Л. Дурова, разделяли его полную разнообразных приключений жизнь.

Любовь ко всем угнетенным, к которым он причисляет и животных, в нем стала проявляться с раннего детства.

Он родился в Москве 25 июня 1863 г.; остался круглым сиротою на пятом году и был отдан на воспитание в богатую семью своего крестного отца Захарова. Воспитатель поместил его в военную гимназию вместе с младшим братом, Анатолием. Учился маленький Дуров хорошо, но был большим шалуном, и военная дисциплина гимназии пришлась ему далеко не по душе.

Дома он убегал от уроков и скучных наставлений опекунов, требовавших от него благонравия, и целые дни проводил среди прислуги, слушая ее рассказы о деревне, о том, что творится в городе, далеко за стенами дома Захаровых, который был в Чернышевском переулке, принимая самое живейшее участие в их горестях и радостях. Здесь он видел настоящую правдивую жизнь.

Был у него еще друг — дядя; одни его называли блаженненьким, другие-сумасшедшим, но для маленького Володи он казался и умным и интересным, и с ним он готов был проводить долгие часы в разговорах.

Дядя любил цветы, любил все живое; он показывал племяннику своих зеленых питомцев в горшках и ящиках; говорил ему о животных, о том, что видел и наблюдал, и мальчик жадно слушал, закидывая дядю вопросами. Быть может, первым толчком к наблюдению над природой В. Л. Дуров обязан именно этому «сумасшедшему» дяде…

И как тяжело было ему являться на глаза опекунам, где от него требовали чинных разговоров, расшаркиваний, притворных улыбок гостям, поцелуев ручек и где нельзя было быть самим собою.

Он опрометью бежал к своим друзьям в кухню и людскую или же к презираемому «здравомыслящим» крестным любимому дяде.

Была у мальчика еще одна слабость — балаган. Он полюбил его всей душою, а обратил внимание на балаган в то время, когда опекун возил его с братом в коляске на Девичье Поле, где был выстроен целый ряд этих балаганов с клоунами и акробатами.

Братья свели знакомство с гимнастом Забеком, шталмейстером[2] цирка Соломонского, которому отдавали все свои карманные деньги; за это Забек их учил акробатике, потихоньку, конечно, от опекунов, у них на-дому.

Скоро маленькие Дуровы постигли довольно многое из акробатического искусства и поражали в гимназии и товарищей, и воспитателей своими гимнастическими номерами.

Но это искусство оказало в гимназии плохую услугу Володе Дурову.

Ему было около тринадцати лет, и он должен был сдавать очередной переходный экзамен в 4-й класс. В зале гимназии был торжественный экзамен. За накрытым зеленым сукном столом восседали экзаменаторы-педагоги, а среди них священник. Экзамен был по закону божьему.

И вдруг дверь открылась, и в зал вошел на руках Володя Дуров и так вверх ногами подошел к экзаменационному столу.

Педагоги остолбенели. На момент воцарилось молчание. Потом лицо попа-экзаменатора сделалось багровым. Он приподнялся и, указывая рукою на портреты царя и царицы, висевшие над столом, прохрипел:

— При высочайших особах… при священнослужителе… при педагогах… при господе боге, который все видит… такое надругательство!

А директор крикнул грозно воспитателю:

— Вывести вон!.

Потом был совет, и Володю исключили «за дерзкое поведение во время экзамена закона божьего в присутствии царских портретов».

На семейном совете было решено определить Володю в дворянский пансион Крестовоздвиженского, но свободолюбивый мальчик не унимался и мечтал о побеге из пансиона.

Куда бежать? К опекунам было невозможно, других близких людей не было.

В известные праздники Захаровы возили своих воспитанников на Девичье Поле, где были балаганы. Здесь устраивались народные гулянья. Издавна знать выезжала в своих экипажах — на эти гулянья, показывая друг другу своих лошадей, экипажи и наряды.

Здесь на так называемые «раусы» — открытые балконы балаганов — выходили фокусники, акробаты и клоуны, с размалеванными лицами, в ярких костюмах; они смешили публику, показывали разные штуки, кидали в толпу шутки и заманивали в балаган.

Когда прошел гнев опекуна на исключенного из гимназии Володю, он стал его возить с младшим братом на балаганы, не подозревая, что эти чинно сидящие дети уже близко знакомы с балаганщиками.

Раз Володя сказал Анатолию:

— Знаешь что? Бежим из пансиона.

— Куда?

— Куда? Конечно, в балаган, к Ринальдо… Он, говорят, набирает труппу, и нас возьмет… Мы кое-что умеем…

Подумали, погадали, посоветовались друг с другом и решили бежать.

И бежали… Их приняли в один из балаганов, и скоро два маленьких беглеца в смешных клоунских костюмах кривлялись и бросали в толпу свои шутки-прибаутки.

Володе шутки удавались; толпа смеялась; ему нетрудно было овладеть ее вниманием: от природы живой, сметливый мальчик среди прислуг Захаровых сумел найти общий с ними язык и общие интересы. Он был понятен толпе…

Если бы богатый опекун увидел своих исчезнувших воспитанников на раусе, среди клоунов, фокусников и акробатов!

Но прежде, чем Захаров нашел мальчиков, фокусник Ринальдо увез их в Тверь, где они должны были выступать в балагане во время летнего сезона.

Тут перед детьми открылась изнанка балаганной жизни… Когда они снимали костюмы и уходили со сцены, их ждали не отдых и веселая товарищеская беседа, а голод и насмешки за барское происхождение.

При плохих сборах антрепренер[3] ничего не платил, и приходилось голодать.

Тяжелая жизнь заставила мальчиков снова вернуться к Захаровым, где Володю как старшего брата высекли зверским образом через мокрую пропитанную солью тряпку…

И снова дети бежали, и снова возвращались…

Кроме Ринальдо, Володя Дуров познакомился с зверинцем Винклера, на Цветном бульваре, откуда его вернули к опекунам.

Наконец, его поместили в пансион известного педагога Дмитрия Ивановича Тихомирова,[4] человека, горячо любившего дело воспитания детей и юношества.