Гэри Дженнингс - Ацтек. Гроза надвигается
Трое старейшин снова переглянулись.
– Ну что? – пробормотал один из них, и его товарищи кивнули.
Старик, с которого сняли скальп, обратился ко мне:
– Твое первое торговое путешествие будет одновременно и испытанием: посмотрим, подходишь ли ты для нашего сообщества. Знай же: далеко не все новички почтека возвращаются домой даже из первой вылазки. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь тебе подготовиться как следует. Остальное будет зависеть от тебя.
– Благодарю вас, мои господа, – ответил я. – Все ваши советы и пожелания будут восприняты мною с величайшим почтением. Если вы не одобряете предложенный мною план...
– Нет-нет, – сказал один из них. – В нем есть похвальное своеобразие и смелость. Поставить дело так, чтобы один товар тащил на себе другой... хе-хе-хе!
– Мы можем предложить тебе улучшить первоначальный план только в одном отношении, – добавил другой. – Насчет того, что предметы роскоши лучше всего сбыть здесь, в Теночтитлане, ты безусловно прав. Но вряд ли тебе стоит тратить время на то, чтобы распродавать их в розницу.
– Да, не теряй времени, – подхватил третий. – Говорят, да мы знаем это и по собственному опыту, отправляться в дорогу лучше всего в день Первой Змеи. Нынче уже Пятый Дом, так что осталось... дай подумать... ага, день Первой Змеи наступит по календарю как раз через двадцать три дня. И не дожидайся, пока польют дожди, поверь, что для путешествия на юг годится только сухой сезон.
Первый купец заговорил снова:
– Принеси нам сюда все свои запасы богатых одежд и тканей. Мы рассчитаем их стоимость и честно обменяем всё на товары, которые ты сможешь взять с собой. Нам спешить некуда, так что мы распродадим их потом, выручив на этом лишь самую малость, которая пойдет на нужды нашего сообщества и на дары нашему покровителю, богу Йакатекутли.
Я колебался всего лишь мгновение, однако он это заметил, нахмурился и сказал:
– Юный Микстли, не проявляй недоверия к своим собратьям. Если все мы не будем скрупулезно честными, то никто из нас не получит прибыли, да и вообще не выживет. Это простое, но самое важное правило нашей жизни. И знай также: ты должен вести себя безупречно честно даже с самыми невежественными дикарями в самых дальних, отсталых землях. Потому что, куда бы ты ни отправился, какой-то другой наш почтека или уже бывал там раньше, или отправится вслед за тобой. И только если каждый из нас будет торговать честно, тогда и явившийся после него будет радушно принят теми, к кому он явится... и отпущен живым.
Обращаясь к Пожирателю Крови с предложением стать моим компаньоном, я, честно говоря, побаивался, что перспектива стать нянькой при начинающем неопытном почтека да увечном мальчишке будет воспринята старым воином с негодованием и бранью. Однако куачик, к превеликому моему удивлению, отнесся к этому с воодушевлением.
– Я? Я буду единственным твоим вооруженным охранником? Ты и вправду готов доверить ваши жизни и свое достояние этому старому мешку ветра и костей? – Он несколько раз моргнул, хмыкнул, высморкался и заключил: – Сам посуди, разве я могу отказаться, когда мне оказывают такое доверие?
– Не будь я уверен, что ты вовсе не мешок ветра и костей, мне и в голову не пришло бы являться к тебе с таким предложением.
– Ну что ж, бог войны свидетель, я не хочу участвовать в очередной дурацкой пародии на войну вроде того похода в Тлашкалу. А учить оболтусов в Доме Созидания Силы мне нравится еще меньше. Но – аййа! – вновь увидеть те далекие земли... – Пожиратель Крови устремил взгляд к южному горизонту. – Клянусь каменными яйцами бога войны, вот это по мне! Я благодарю тебя за предложение и принимаю его с радостью, молодой Связ... – Он закашлялся. – Э-э-э... ты теперь мой господин?
– Партнер, – сказал я, – как и Коцатль. Мы поделим на три части все, что сможем заработать. И я надеюсь, что впредь ты будешь звать меня Микстли.
– Что ж, Микстли, раз мы, как ты говоришь, теперь партнеры, позволь мне принять участие в подготовке к походу. Давай я отправлюсь в Аскапоцалько и присмотрю рабов. Я умею отбирать крепких людей, к тому же знаю повадки работорговцев и им меня не провести своими фокусами. Вроде закачки расплавленного пчелиного воска под кожу какому-нибудь дохлятику.
– Зачем это надо? – поразился я.
– Воск застывает, и на теле хилого мужчины проступают мощные, как у летуна токотин, грудные мышцы, а грудь женщины приобретает соблазнительную форму, как у легендарных ныряльщиц за жемчугом с острова Женщин. Правда, в первый же жаркий денек эти восковые сиськи провисают до колен. Но не переживай, покупать рабынь я не собираюсь. Если на юге все осталось по-прежнему, у нас не будет недостатка в прачках, поварихах и прочих красотках, всегда готовых согреть постель путника.
Итак, Пожиратель Крови взял мои перья с золотой пылью и отправился на материк, на невольничий рынок в Аскапоцалько. Несколько дней подряд он тщательно отбирал товар и ожесточенно торговался, после чего вернулся с двенадцатью здоровыми крепкими рабами. При этом среди них не было даже двоих, которые принадлежали бы к одному племени или хотя бы некоторое время провели в загоне одного работорговца. Таким образом Пожиратель Крови исключил попадание в наш отряд друзей или любовников куилонтин, которые могли бы замыслить бунт или побег. Разумеется, у всех этих невольников имелись какие-то имена, но я не собирался забивать себе и своим спутникам голову такой ерундой и стал звать рабов просто: Ке, Оме, Йейи... ну и так далее. То есть Первый, Второй, Третий... до Двенадцатого включительно.
Пока шли эти приготовления, регулярно навещавший Коцатля придворный лекарь сначала разрешил мальчику встать, а потом, удалив повязки и швы, предписал ему физические упражнения. Вскоре мой маленький друг был так же здоров и бодр, как раньше, и ничто не напоминало о его травме, за исключением того, что помочиться теперь Коцатль мог, лишь присев на корточки, как женщина.
В Доме Почтека в обмен на предметы роскоши мне дали раз в шестнадцать больше практичных и дешевых товаров, а когда пришло время выбирать и запасать снаряжение и припасы, трое купеческих старейшин охотно помогли мне советом. Думаю, им было приятно вспомнить молодость, заводя споры насчет сравнительной крепости волокон магуй и конопляных веревок и рассуждая о преимуществах бурдюков из оленей кожи (в которых вся влага сохраняется до капли) и глиняных кувшинов (откуда вода частично испаряется, но в которых она зато всю дорогу остается прохладной). Старейшины знакомили меня с довольно примитивными и неточными старыми картами и с воодушевлением наставляли:
– Единственная пища, которую не нужно тащить на закорках, ибо она несет себя сама, – это собаки течичи. Захвати с собой свору побольше, Микстли. Корм и воду псы раздобудут самостоятельно, а сбежать не сбегут, ибо эта порода очень труслива и отличается привязанностью к человеку. Конечно, мясо у них не самое вкусное, но зато оно всегда будет под рукой, тогда как охота оказывается удачной далеко не всякий раз.
– Но если тебе повезет и ты убьешь дикое животное, знай, что хотя мясо у дичи жесткое, это легко поправить. Заверни добычу в листья папайи, и за ночь мясо станет мягким и вкусным.
– Оказавшись в тех краях, куда армии мешикатль совершали походы, проявляй осторожность в отношении женщин. Некоторые из них, затаив злобу на наших воинов, специально заражают себя смертельным недугом нанауа, а потом совокупляются с первым подвернувшимся мешикатль, чтобы отомстить: ведь мозги и тепули подхватившего эту болезнь напрочь сгнивают.
– Если у тебя закончится запас бумаги для ведения расчетов, нарви листьев могильной лозы. Пиши на них острым прутиком: белые царапины на зеленых листьях сохраняются так же долго, как краска на бумаге.
В день Первой Змеи, едва забрезжил рассвет, Коцатль, Пожиратель Крови и я, в сопровождении дюжины нагруженных рабов и своры откормленных, резвившихся у наших ног маленьких собачонок, покинули Теночтитлан. Путь наш лежал на юг, по соединявшей остров с материком дамбе. Справа от нас высилась гора Чапультепек. На ее каменном фасаде правитель Мотекусома Первый повелел высечь свое гигантское изображение, и каждый последующий юй-тлатоани следовал его примеру. Говорили, что и огромный портрет Ауицотля уже тоже почти закончен, но мы не смогли рассмотреть ни одной детали каменного рельефа, ибо еще царил сумрак. Шел месяц панкуетцалицтли, когда солнце встает поздно и к этому времени еще скрыто за пиком Попокатепетль.
Когда мы только вступили на мост, в той стороне еще не было видно ничего, кроме дымки да обычного опалового свечения занимающейся зари. Но мало-помалу туман рассеивался, и постепенно массивный, но изящный по форме вулкан стал различимым: казалось, будто он, сойдя со своего извечного места, надвигается на путников. Когда пелена тумана растворилась полностью, гора предстала перед нами во всем своем великолепии. Сначала скрытое позади него солнце подсвечивало заснеженный конус, окружая его сиянием, а потом Тонатиу, словно вынырнув из жерла, вознесся над вулканом, возвестив наступление дня.
