Аркадий Фидлер - Остров Робинзона
— Видишь? — весело подмигнул я матери. — Он меня не боится.
— Я тоже! — ответила она тихо и спокойно.
В ее больших глазах светилась благодарность, но вдруг они как-то померкли и подернулись печалью, на лбу пролегла морщинка.
— Что с Матео? — спросила она.
Я растерялся, не зная, что ей ответить. Она взглянула на меня проницательно. Спросила:
— Он убит?
— Не знаю! — ответил я. — Надеюсь, нет.
— Где же он?
— Мы точно не знаем. Но будь уверена, Матео настоящий герой, и ты можешь им гордиться!
Индианка всхлипнула, судорожно прижала к себе ребенка.
— Как ее зовут? — спросил я у Вагуры, переводившего наш разговор.
— Ласана, — ответил юноша.
— Ласана, — произнес я твердо, — ты должна нам верить. Мы не успокоимся, пока не уничтожим бандитов или не погибнем сами. Если Матео жив, он будет свободен.
Обеих освобожденных женщин — Ласану и Долорес — я хотел отправить в лагерь к нашей пещере под охраной двух негров. Но они воспротивились: все негры требовали оружия и хотели сражаться вместе с нами. Ласана тоже не захотела уходить. Она просила дать ей лук и нож и оставить с нами: ее место там, где решается их судьба.
От фигуры ее веяло решимостью и отвагой. В конце концов я разрешил женщинам остаться в укрытии у моря в полумиле от поляны, а трое негров присоединились к нам.
Короткий совет с участием новых союзников, который мы устроили, вернувшись к Манаури, ничего существенного не дал. Считая, что единственное спасение от испанцев в бегстве, трое негров вместе с женщинами и другими бросились бежать из лагеря сразу же после сигнала тревоги, и хотя слышали голос Матео, но не догадались, что это призыв к бою. В зарослях они отстали от своих и теперь не знали, где те находятся.
— Сколько у испанцев собак? — спросил я.
Этого они тоже точно не знали, но предполагали, что, во всяком случае, больше трех.
— Вы сможете провести наш отряд к лагерю, где на вас напали испанцы?
— Сможем.
— Надо идти туда! Если Матео жив и они держат его где-то связанным, то, вероятнее всего, там, где его схватили.
Негры не умели стрелять ни из луков, ни из ружей, зато хорошо метали копья, и я распорядился выдать каждому из них, кроме ножей и дубин, по два копья. Старший, по имени Мигуэль, подошел ко мне со смущенным выражением лица и спросил, может ли он просить меня о чем-то важном.
— Говори! — сказал я, приветливо на него взглянув.
— Мы трое!.. — Он показал на себя и двух своих товарищей и смущенно умолк. — Нас трое… — начал он опять. — Понимаешь!
— Ничего не понимаю! — ободрил я его улыбкой.
— Нам стыдно! Мы не трусы!.. Поверь нам!.. Мы правда не поняли призывов Матео!
— Вас никто за это не осуждает, — заверил я его.
— Нам стыдно, что он погиб, а мы убежали.
— Что делать! Так случилось!
— Мы хотим искупить…
— Искупить? Как?
— В бою! Своей кровью! Приказывай, что надо сделать! Дай нам любое задание!
Теперь я, в свою очередь, с немым волнением смотрел на возбужденного Мигуэля и его товарищей. Меня взволновал этот простой порыв душевного благородства, которого в этом человеке не смогла убить даже многолетняя каторга тяжкого рабства. Это ли не утверждало веру в человека, в человека вне зависимости от цвета его кожи!
Мысль была мимолетной, неуместной в эту тяжелую минуту. Я тут же пришел в себя и вернулся к реальной действительности.
В этот момент к нам подполз индеец из охранения и сообщил, что на той стороне поляны слышится какая-то подозрительная возня — похоже, скулит и рвется сдерживаемая на поводке собака.
— Ты не ошибаешься? — пытливо взглянул на него Манаури.
— Все рядом со мной тоже слышали, — заверил индеец.
Я поднес к глазам подзорную трубу. Было темно, луна скрылась за тучами, и все-таки я заметил в зарослях с противоположной стороны, правее нас шагах в ста, какое-то неясное движение.
— Внимание! — поднял я руку.
От стены зарослей отделилась фигура человека, бегом пересекавшего поляну. Я поймал его в фокус подзорной трубы. По одежде я распознал врага.
— Испанец! — предупредил я товарищей.
На нашу сторону поляны перебежал только один человек. Если там скрывались и другие испанцы, то, вероятно, это был разведчик.
— Его надо немедленно уничтожить! — прошептал я.
— Я! — Мигуэль стремительно повернулся ко мне. — Я беру его на себя!
— Отлично! — согласился я. — Но не один! Идите втроем!
— Хорошо!
— Помни, это их разведчик, он осторожен и хорошо вооружен. С ним будет нелегко!
— Мы постараемся!
— И, главное, без шума!
После их ухода мы остались на прежней позиции, внимательно следя за поляной, ожидая, не появятся ли новые враги. Никто не появился.
Сдавленный короткий хрип возвестил о безмолвной драме, разыгравшейся в чаще кустарника. Вскоре вернулись и негры. На их лицах читалось торжество.
— Все! — выдохнул Мигуэль и положил передо мной на землю добытое ружье и пистолет, не забыв и мешочки с порохом и пулями.
— Отлично!
— А это мне! — проговорил Мигуэль и показал сверкнувший сталью кинжал. Я кивнул головой в знак согласия.
— Это наш четвертый нож! — хохотнул Вагура.
В этот момент резкий лай неподалеку разорвал воздух и ударил по нашим нервам. Две собаки выскочили из кустов в том месте, откуда раньше появился испанец. Но они пошли не по его следу, а бросились наискось через поляну прямо к нашему укрытию. Вероятно, они давно уже учуяли нас.
— Стрелы! Отравленные стрелы! — прошипел Арнак индейцам.
Едва собаки добежали до первых отделявших нас от поляны кустов, как бешеным лаем тут же возвестили о найденной добыче. Пораженные сразу несколькими стрелами, они взвыли и на всем бегу грохнулись наземь, но, увы, поздно — мы были обнаружены.
И тут я совершил грубую ошибку, первую за весь поход. Зная, что находящиеся поблизости испанцы, выпустив собак, точно определили место нашего нахождения, я должен был тотчас скомандовать отход. Но я этого не сделал и позволил сначала нескольким индейцам собрать выпущенные в собак стрелы.
— Быстрее, — торопил я их.
Вдруг прямо против нас, с той стороны поляны, ослепительный блеск разорвал тьму, и воздух потряс грохот нескольких выстрелов. Их было восемь или десять, а может быть, даже одиннадцать — целый залп. Под градом свинца зашелестели кусты, в которых мы прятались. Ружья врагов были заряжены картечью.
Лежа на земле, я почувствовал жгучий удар в левую лопатку. К счастью, заряд прошел выше, лишь слегка задев кожу.
Справа и слева раздались приглушенные вскрики и стоны раненых товарищей.
Я рассчитывал, что после залпа испанцы бросятся в атаку. Но, очевидно, они не рискнули. Во всяком случае, из-за дыма, окутавшего противоположную сторону поляны, никто не появился.
