Карл Май - Сокровище Серебряного озера
— Лучше не убивать! — выразил свое мнение лорд.
— Совершенно верно, сэр! Я тоже за, но эти негодяи не заслуживают никакого снисхождения, и если мы их пощадим, то что будем потом с ними делать? Не потащим же мы их с собой? А если оставим их на свободе, они тотчас докажут нам, что мы допустили непростительную ошибку. Я буду специально громко говорить с ними, и вы услышите каждое слово и сами поймете, что надо делать. Я выстрелю поверх их голов — это будет сигналом начала действий. Уйти никто не должен! Отблагодарите их за смерть восьми осэджей, не выказавших им никаких враждебных намерений. А теперь, вперед, господа; я думаю, у нас нет времени на колебания.
После этих слов Горбатый Билл поднялся вверх на ближний холм и лег в траву в том самом месте, откуда он прежде с англичанином заметил индейца, а трое других, оставив лошадей там же, где они стояли, молча разошлись в разные стороны. Лорд прихватил с собой подзорную трубу.
Прошло, пожалуй, четверть часа, но не было видно ни одной живой души — похоже, что часовой, от которого улизнул вождь, был очень нерадив и трампы отправились в погоню позже, чем могли это сделать. По всем расчетам, белые вот-вот должны были появиться, и наконец, с холма, где лежал англичанин, послышался громкий окрик:
— Будьте внимательны, они едут!
— Тише! — предостерег его горбун менее громко.
— Они в миле от нас и ничего не услышат.
— Где?
— Прямо на востоке. Я увидел через окуляр двух парней, которые стояли на холме и смотрели оттуда, не виден ли вождь. Лошади их наверняка стоят внизу.
— Так удвойте свое внимание и пощадите животных, они нам понадобятся!
Прошло еще некоторое время, затем послышался топот копыт приближающихся лошадей. В волнистой долине, раскинувшейся перед горбуном, показались два скачущих рядом всадника. Они были очень хорошо вооружены и внимательно осматривали следы вождя, по которым прибыли сюда. Потом за ними показались еще двое, а потом еще один — всего их оказалось пятеро. Когда процессия достигла середины долины и находилась как раз между укрывшимися в засаде, с одного из холмов раздался голос Горбатого Билла:
— Стоп, господа! Ни шагу дальше, или услышите мое ружье!
Всадники мгновенно остановились и посмотрели вверх, но никого не заметили, ибо горбун лежал в высокой траве. Все же они повиновались его приказу, а тот, кто ехал первым, заговорил:
— Дьявол! Что это здесь за таинственный разбойник с большой дороги? Покажитесь нам и скажите, по какому праву задерживаете нас?
— По праву любого охотника, который встретил чужаков!
— Мы тоже охотники, и если ты честный парень, выходи!
Пятеро трампов тотчас схватились за ружья; они выглядели отнюдь не мирно, но горбун продолжал:
— Я честный человек и, пожалуй, могу показаться вам на глаза. Вот он я.
Билл поднялся из травы так, что теперь была видна вся его фигура. Его глаза остро следили за малейшими движениями противников.
— Черт побери! — воскликнул один из трампов. — Если я не ошибаюсь, Горбатый Билл!
— Да, меня действительно так называют.
— Значит, где-то рядом и Дядя Шомпол, ведь эти двое неразлучны!
— Разве вы знаете нас?
— Надо думать! Как-то мы перекидывались с вами несколькими словечками.
— Но я вас не знаю!
— Возможно, ибо сейчас вы меня видите издалека. Ребята, этот парень вздумал встать у нас на пути! Полагаю, что он даже связался с этим краснокожим! Снимем его оттуда!
Еще не договорив до конца, трамп вскинул ружье и нажал на курок. Горбатый молниеносно упал, словно в него попала пуля.
— Хо-хо, прекрасный выстрел! — усмехнулся трамп. — Но мы забыли о Дяде…
Договорить он не успел. Хитрый Билл за миг до выстрела бросился в траву, и теперь оба ствола его длинного ружья по очереди блеснули огнем, после чего тотчас заговорили ружья остальных. Простреленные тела пятерых не успевших даже удивиться трампов вывалились из седел, а нападавшие с дымящимся оружием уже бежали с холмов вниз, чтобы не дать уйти напуганным лошадям.
— Неплохо для начала, — изрек Билл. — Ни одного промаха! Они все мертвы.
Вождь осэджей внимательно осмотрел двоих, которым целил в лоб, когда стрелял. Увидев маленькие дырочки от пуль в переносице каждого, он повернулся к лорду и произнес:
— Ружье моего брата очень маленького калибра, но это великолепное оружие, на которое можно положиться.
— Само собой разумеется, — ответил лорд. — Я заказал оба ружья специально для поездки по прериям.
— Пусть мой брат продаст мне его. Я дам ему сто бобровых шкурок.
— Оно не продается.
— Тогда я дам ему сто пятьдесят!
— Тоже нет.
— И за двести тоже нет?
— Нет, даже если все вместе эти бобровые шкурки в десять раз перекроют шкуру одного слона.
— Тогда я предлагаю ему самую высокую награду, которую могу дать — я меняю это ружье на лучшего скакуна осэджей!
По выражению лица говорившего было видно, что он еще никому никогда не делал подобных предложений, и все же лорд покачал головой и ответил:
— Лорд Кастлпул никогда не меняет и не продает, И зачем мне другой конь, если мой не менее великолепен, чем тот, о котором ты говоришь.
— Ни один конь прерий не может сравниться с моим, но я не могу принуждать моего белого брата продать ружье и верну его. У убитых много оружия, которое я возьму.
Осэдж возвратил карабин, но сделал это весьма неохотно. У мертвых забрали оружие и вещи, а когда осматривали их сумки, Горбатый Билл промолвил:
— Парень узнал меня, но я никак не могу припомнить, где его видел. По его словам было ясно, что от него и его дружков хорошего ждать нечего, поэтому давайте не будем скорбить по поводу его смерти. Кто знает, сколько гнусностей мы предотвратили своими пулями. Теперь вождь поедет верхом и еще четыре лошади оставим для осэджей, которых вызволим из плена.
— А сейчас прямиком к трампам? — уточнил англичанин.
— Естественно! — отозвался Горбатый Билл. — Я знаю эту местность и уверен, что до вечера нам не достигнуть Осэдж-Нук, ибо мы поедем туда не прямо, а сделаем крюк, чтобы обойти лес и выйти к месту с другой стороны.
— А эти трупы?
— Оставим здесь. А может, у вас возникло желание соорудить им фамильный склеп или мавзолей? Пусть ими займутся грифы и койоты, больше и слышать о них не хочу!
В какой-то мере эти слова были жестоки, но на Диком Западе свои понятия о благодеянии; в местности, где кругом смерть и гибель, человек вынужден прежде всего заботиться о себе и избегать всего, что может грозить его личной безопасности. Пока четверо занялись бы трупами, чтобы похоронить их и прочитать молитву, пленные осэджи легко распрощались бы со своими жизнями. Итак, лошади без седоков были связаны таким образом, что могли идти одна за другой. Сделав это, четверо всадников двинулись в северном направлении, а потом свернули на восток.
