Карл Май - Сокровище Серебряного озера
— Я же ищу их, разве непонятно! А, кроме того, хочу встретиться со знаменитыми охотниками. Кстати, только что вы называли три имени, о которых я уже столько слышал. А сейчас эти трое на Западе?
— Спросите что-нибудь полегче. Эти знаменитости везде и нигде. Их можно встретить лишь случайно, и даже если где-нибудь вы пересечетесь с ними, это еще вопрос — снизойдет ли один из королей вестменов до того, чтобы обратить на вас внимание.
— Он должен и будет обращать внимание! Я лорд Кастлпул и если что хочу, то получу это непременно! За каждого из этих трех охотников, с которыми мы встретимся, я плачу по сто долларов.
— Дьявольщина! И вы не боитесь таскать с собой столько денег, милорд?
— У меня их столько, сколько потребуется в пути, так что свои деньги вы получите во Фриско у моего банкира. Вы удовлетворены?
— Да, весьма. Вот вам наши руки, ибо нам не остается ничего другого, как последовать вашему приглашению!
Скрепив договор крепким рукопожатием, лорд передвинул вперед вторую сумку, открыл ее и достал потертую книжечку.
— Это моя записная книжка, в которой я все буду фиксировать, — пояснил лорд. — На каждого я открою счет, а сверху помещу его имя и голову.
— Голову? — удивился Билл.
— Да, вашу голову. Сидите на месте, как сидите, и не двигайтесь!
Лорд открыл книжку и вытащил из кармана карандаш. Вестмены наблюдали, как он по очереди смотрел то на одного, то на другого, потом снова на бумагу, при этом двигая карандашом. Через несколько минут рисунки были готовы. Вестмены увидели достаточно похожие лица, а под ними свои имена.
— Сюда мы будем заносить все, что я вам буду должен, — пояснил англичанин. — Если со мной что-нибудь случится, вы заберете эту книжку с собой во Фриско, покажете ее там банкиру, имя которого я назову вам позже, и он выплатит вам надлежащую сумму тотчас и без лишних вопросов.
— Поистине великолепная организация, милорд, — заметил Билл. — Мы, правда, хотели, чтобы… Эй, Дядя, взгляни на наших коней! Они дергают ушами и шевелят ноздрями — должно быть, поблизости кто-то чужой. Волнистая прерия опасна! Подняться на холм — значит вовремя заметить врага, а остаться внизу — значит быть застигнутым врасплох! Следовательно, нужно забраться наверх.
— Я поднимусь с вами, — произнес лорд.
— Лучше останьтесь здесь, сэр! Вы можете мне все дело испортить.
— Я ничего не испорчу.
Оба направились к вершине холма. Добравшись почти до гребня, оба легли на землю и крайне осторожно поползли вверх. Трава закрывала их тела, а головы они поднимали лишь настолько, чтобы осмотреться.
— Хм, для новичка вовсе не так уж плохо, — похвалил англичанина Билл. — Я сам едва ли сделал бы лучше. Но видите человека на другом гребне, прямо перед нами?
— Да! Индеец, как мне кажется?
— Да, краснокожий. Если бы у меня… ох, сэр, быстрее спускайтесь вниз и принесите вашу подзорную трубу, чтобы я мог узнать лицо этого человека.
Лорд послушно пополз обратно.
Индеец лежал на вышеупомянутом гребне холма в траве и внимательно смотрел на восток, где совершенно ничего не было видно. Несколько раз воин приподнимался, чтобы улучшить свой обзор, и тотчас же снова приникал к земле. Если он кого-то выслеживал, то определенно с враждебными намерениями.
Тем временем лорд притащил подзорную трубу, настроил ее и подал горбуну. Теперь, когда Билл смотрел через нее на индейца, тот на какой-то миг повернулся назад, и этого момента хватило, чтобы узнать его лицо. Горбун тут же отдал трубу лорду, вскочил так, чтобы его фигура была хорошо видна индейцу, и, приложив руки к устам, громко крикнул:
— Менака-Шеха, Менака-Шеха! Пусть мой брат подойдет к своему белому другу!
Индеец быстро повернулся и, узнав фигуру горбуна, молниеносно сорвался вниз и исчез в волнах долины.
— Теперь, милорд, очень скоро вам придется заплатить мне первые пятьдесят долларов, — снова нагнулся Билл к англичанину.
— Будет приключение?
— Очень может быть, ибо вождь наверняка высматривал врага.
— Это вождь?
— Да, этот великолепный парень — вождь осэджей.
— И вы его знаете?
— Мы его не только знаем, мы выкурили с ним трубку мира и дружбы и обязались помогать друг другу.
— Well! В таком случае я бы хотел, чтобы он ждал не одного, а как можно больше противников.
— Не спешите за волком в лес! Подобное желание может иметь весьма опасные последствия, ибо оно очень легко выполнимо. Идемте вниз! Дядя обрадуется, хотя тоже удивится, когда узнает, что вождь осэджей здесь.
— Как зовут краснокожего?
— Менака-Шеха на языке осэджей означает «Доброе Солнце» или «Большое Солнце». Он очень храбрый и опытный воин, а к тому же друг бледнолицых, хотя осэджи и принадлежат к ветви самого неукротимого племени сиу.
Спустившись вниз, они застали Дядю в той же напряженной театральной позе. Он слышал, о чем шла речь, и теперь хотел, по возможности, с помпой приветствовать краснокожего друга.
Через короткое время кони снова зафыркали, и тотчас показался индеец. Он был в полном расцвете сил и носил, по индейскому обычаю, кожаную рубаху, обшитую бахромой, а также кожаные штаны. Сразу бросалось в глаза, что его одежда в нескольких местах оказалась порванной и испачканной свежей кровью. Оружия у воина не было. На его щеках красовалось вытатуированное солнце. Кожа на запястьях обеих рук вождя оказалась стертой, видимо, индеец был связан и поранен веревками, но ему удалось разорвать путы и убежать от врагов, которые, похоже, шли по его следу.
Несмотря на опасность, которая реально ему грозила и могла быть совсем рядом, вождь осэджей неторопливо подошел к обоим охотникам, подал, не обратив никакого внимания на англичанина, им правую руку и спокойно произнес на хорошем английском:
— Я сразу узнал голос и фигуру своего брата и друга. Менака-Шеха рад приветствовать вас!
— Мы также рады, — ответил Горбатый Билл, а длинный Дядя Шомпол поднял две руки над головой вождя, словно хотел благословить его, и воскликнул:
— Привет тебе тысячу раз,
Ты снова радуешь мой глаз!
Великий вождь, садись со мной,
Сокровище мое, не стой!
А взявши мяса лучший кус,
Садись и пробуй его вкус!
Шомпол указал рукой на траву, где теперь лежала ляжка косули, а точнее, то, что от нее осталось — кость с жилами, которые даже ножом невозможно отделить.
— Тихо, Дядя! — перебил его Билл. — Сейчас не время для твоей чудесной поэзии. Разве ты не видишь, в каком положении вождь?
Был связан он,
Но вновь освобожден!
Заброшен Богом к нам
И будет здесь спасен! —
