Карл Май - Сокровище Серебряного озера
— Благодарю тебя! — воскликнула девочка. — Теперь у тебя есть что-то от меня, а у меня — от тебя. Это будет радовать нас обоих, хотя и без подарков мы не забыли бы друг друга!
В этот момент мать спасенной поблагодарила юношу простым пожатием руки, а отец сказал:
— Как я должен отплатить Маленькому Медведю? Я не беден, но всего, что мы имеем, было бы слишком мало, чтобы отблагодарить тебя! Теперь мы навсегда твои должники. Я могу лишь вручить тебе вещь, которая необходима такому храброму воину, как ты. Маленький Медведь примет это оружие? Я прошу его об этом!
С этими словами инженер вытащил из карманов два очень тонко сработанных револьвера с инкрустированными жемчугом рукоятками и протянул краснокожему. Молодой индеец едва сдержался, чтобы не выразить свое восхищение. Он отступил на шаг назад, выпрямился и произнес:
— Белый человек дарить мне оружие, это великая честь, ибо оружие носить только воины! Я принимать дар и обещать, что никогда не поднимать оружие на хороший человека, а стрелять только в плохой! Хуг!
С этими словами парень взял револьверы и заткнул их за пояс под покрывалом. Теперь настала очередь Большого Медведя, по лицу которого было видно, что колебаниям наступил конец и он не мог себя больше сдерживать.
— Я тоже благодарить белый муж, — сказал он Батлеру, — что он не давать денег, как невольникам или слугам, у которые нет чести! Это большая награда для нас, и мы никогда не забывать вас. Белый человек, его скво и дочь навсегда наши друзья. Пусть мой друг хорошо спрятать тотем Маленького Медведя, и Великий Дух всегда дарить ему солнце и радость!
На этом взаимные излияния закончились; обе стороны пожали друг другу руки и разошлись, а индейцы снова присели на ящик.
— Туа енох! 19 — вымолвил старик.
— Туа-туа енох! 20 — подтвердил его сын. Это был зов сердца, который можно простить юному индейцу и не обвинять его в несдержанности. Его отец в душе гордился своим сыном и был рад, что не столько он сам, сколько Маленький Медведь получил заслуженную похвалу.
То, что инженер таким образом отблагодарил индейца, не было его заслугой, ибо он слишком мало знал обычаи краснокожих. У него были свои взгляды, свои предрассудки, и он мало доверял людям с иным цветом кожи и, конечно, не знал, как поступить в данном случае. Он обратился за советом, и к нему на помощь пришел Олд Файерхэнд.
Тем временем инженер вернулся к охотнику, который сидел с Томом и Дроллом перед каютой, и рассказал о том, как был принят его дар. Когда речь зашла о тотеме, стало ясно, что он и понятия не имеет о его ценности, потому Олд Файерхэнд вынужден был прервать его рассказ:
— А вы знаете, сэр, что такое тотем?
— Да, это собственный знак индейца, что-то вроде нашей печати, помещается на разных предметах и может быть изготовлен из любого материала.
— Объяснение верно, но неполно. Не каждый индеец может иметь тотем, только вожди и лучшие воины! Тот факт, что этот мальчик, как и его отец, имеет тотем, довод очень сильный, и это значит, что парень прославил себя на деле. К тому же тотемы бывают разные, каждый предназначен для своей цели: одни, так сказать, для удостоверения личности; другие, как у нас печати или подписи, что-то подтверждают или заверяют. Но есть еще один тип тотемов, которые для нас, бледнолицых, являются самыми важными, они представляют собой рекомендацию для того, кто его получил. Рекомендации могут различаться по типу и способу их выражения, по степени значимости и рангу. Позвольте мне все же взглянуть на кожу!
Девочка подала Файерхэнду тотем, а тот внимательно его рассмотрел.
— Вы можете расшифровать эти знаки, сэр? — спросил Батлер.
— Да, — кивнул Олд Файерхэнд. — Мне часто приходилось бывать во многих индейских поселках, поэтому я, кроме языков, знаком и с письменностью. Можете мне поверить — это очень ценный тотем! Вот что здесь написано на языке тонкава: «Шахе-и-кауван-элатан, хеншон-шакин хеншон-шакин, шахе-и-кауван-элатан, хе-эль ни-йа». Эти слова в точном переводе значат: «Его тень — моя тень, а его кровь — моя кровь, он — мой старший брат». Под словами стоит знак Маленького Медведя. Сочетание слов «старший брат» в несколько раз почетнее просто слова «брат». Этот тотем, так горячо подтверждающий любовь к его владельцу, должен всячески оберегать человека, и если кто-либо посмеет сделать ему плохо, на него падет месть Маленького Медведя и его друзей. Сверните, сэр, этот тотем, пусть красная краска знаков сохранит свою свежесть. Нельзя представить, какую службу он может сослужить, если мы окажемся на территории союзников тонкава, ибо от этого кусочка кожи может зависеть жизнь многих людей!
Когда пароход миновал Озарк, Форт-Смят и Ван-Бьюрен, был уже вечер. Судно наконец достигло места, где Арканзас делал большой крюк на север, и капитан объявил, что около двух часов после полуночи «Догфиш» причалит к берегу в Форт-Гибсоне, где будет стоять у причала до самого утра, пока не будет известен уровень воды в реке. Большинство пассажиров легло спать. Палуба опустела, и в салоне осталось всего лишь несколько человек, игравших в шахматы. В расположенной рядом курительной комнате сидели Олд Файерхэнд, Том и Дролл, которые, не мешая другим, о чем-то мирно беседовали. Последние с большим почтением разговаривали с Олд Файерхэндом, который до сих пор толком не знал, кто же такой Тетка Дролл и почему он носил такое странное прозвище. И вот настал момент, когда Дролл не без удовольствия пояснил:
— Обычно вестмены дают друг другу имена или боевые прозвища, которые отражают определенные качества. В моем спальном халате я выгляжу, конечно, как баба, а тут еще и этот фальцет! Раньше я говорил басом, но вследствие сильной простуды потерял свой собственный голос навсегда, а за то, что я, кроме того, имею привычку опекать любого хорошего парня подобно матери или тетке, меня и прозвали Тетка Дролл.
— Но Дролл — это же не ваша фамилия?
— Конечно, нет. Я очень люблю шутку, возможно, даже немного забавен, оттого и это прозвище.
— Вы не очень-то похожи на американца. Моя фамилия Винтер, Тома — Гроссер, и вы уже слышали, что мы немцы. Похоже, что ваше происхождение вы хотите сохранить в глубокой тайне.
— У меня, конечно, есть причины не говорить об этом, но вовсе не оттого, что мне есть за что стыдиться. Этих причин много…
— Как прикажете это понимать?
— Об этом позже. Я, пожалуй, знаю, что вы хотите узнать. Вас интересует, что я теперь делаю на Западе и почему со мной шестнадцатилетний парень? Очень скоро я расскажу, а что касается моего имени, то, как сказал бы поэт, оно звучит чудовищно непоэтично.
